"Ольга Григорьева. Берсерк " - читать интересную книгу автора

- А еще думаешь о мести! - презрительно хмыкнул Олав. - Друга боишься,
а клянешься отомстить берсерку!
Насмешка задела. Олав уже объяснил мне, что слово "берсерк" означало
по-урмански - "медвежья шкура" - и сила подобных воинов была сродни силе
наших словенских оборотней. Как я осмеливалась думать о мести, если при
мысли о краткой боли тряслась, как последняя трусиха?! Добившись от Олава
уверения, что все будет сделано тайно и если я не сдержу слез, об этом не
узнает ни одна живая душа, я решилась.
Все случилось очень быстро. Олав, умело намотав на мой зуб леску из
конских волос, привязал другой его конец к склоненной ветви дерева и резко
отпустил ее. Я даже не успела вскрикнуть, как белый обломок выскочил из
моего рта и, печально покачиваясь на волосе, заблестел влажными острыми
боками Так же быстро Олав расправился и с другим зубом.
Никогда в жизни мне не доводилось испытывать такой ошеломляющей
радости! Из старшего приятеля Олав Превратился в самого лучшего друга и
защитника. Я неуклюже коснулась губами его зардевшейся щеки и, на радостях
забыв о данном Реконой поручении, помчаласьи домой - хвастаться столь
счастливым избавлением от постоянно досаждающего неудобства. Перескакивая
через валежины и скатываясь в овраги, я миновала лес, выскочила на поляну и
остановилась у порога, щупая языком еще кровоточащие пустые ямки во рту. И
тогда услышала доносящийся из избы негромкий, уверенный голос Реаса:
- Я продам ее.
- Но девочка очень послушна, - возразила Рекон. - И управляется по
хозяйству, как никто другой. Она вырастет хорошей работницей.
- Да. Я скажу об этом на базаре и подберу ей доброго хозяина.
- Реас, прошу, оставь Дару...
Онемев, я замерла у двери. Меня собирались продать?! Почему? Или Реас
лишь притворялся, что относится ко мне как к дочери, а не как к рабе? А
Олав?! Как мне жить без него - единственного, кто понимает все мои беды и
радости?
Словно услышав, Реас отозвался:
- Не спорь. Дело не в Даре, а в Олаве. Девочка послушна и трудолюбива,
но она нравится Олаву.
- Вот и хорошо! И он ей люб - зачем же мешать?
- Он - сын конунга! Понимаешь?! Мальчишка скрывает это, но однажды я
слышал его разговор с Дарой. - По голосу Реаса я поняла, что он разозлился
не на шутку. - А кто она? Безродная словенка! Большее, на что она
сгодится, - это со временем стать его наложницей. Если мы позволим им
сойтись теперь, то потом Олав проклянет нас. От девчонки нужно избавиться! И
не спорь!
Я не успела отшатнуться, и выскочивший из избы Реас Чуть не сбил меня с
ног.
- А-а-а, ты здесь, - хмуро буркнул он.
- Я все слышала... - пробормотала я. Эст кивнул:
- Оно и к лучшему. Готовься. В конце лета поедешь со мной в Хьяллу.
Больше я уже ничего не услышала. Мир рухнул, придавив меня своей
тяжестью, а в ушах загудело море. Побледневший Реас подхватил меня на руки
и, что-то приговаривая, понес в горницу. Рекон перехватила меня, уложила на
лавку и, унимая бьющую меня дрожь, навалилась сверху. От нее пахло теплом,
нежностью и уютом, и мне захотелось заплакать.