"Ольга Григорьева. Набег (Скандинавский цикл-3)" - читать интересную книгу автора

Западного лица бога Айша не увидела, очутившись перед распахнутыми
воротами священной конюшни, в которой переминался в полутьме белый гадальный
конь Свентовита. Этого коня по весне выводили из стойла, украшали его гриву
зелеными ветками и вели через ряды склоненных к земле копий. Если конь
спотыкался или начинал шаг с левой ноги - людей ожидали беды и несчастья.
Зато шаг с правой служил хорошим знаком.
У дверей конюшни сидел на корточках Бьерн. Он откинул голову,
прислонившись затылком к стене. Бой окончился, и силы будто ушли из ярла,
даже лицо его заметно осунулось. Глаза Бьерна были закрыты, согнутые в
локтях руки сжимали клевец. Железное лезвие поблескивало под дождевой
моросью, отбрасывало на щеки ярла светлые пятна бликов. На его лбу осел
пепел, серой порошей запутался в черных волосах.
Робея от охватившего ее чувства, Айша подошла ближе. В ее груди что-то
сжалось, перевернулось.
- Прости... - склоняясь к ярлу, прошептала она. - Ты ведь остался не
из-за драккара, а из-за меня. Я знаю... Чтоб они не добрались до меня, после
того как Рагнар напал... Но я не хотела, чтоб все так вышло.
- Ступай к пристани. - Бьерн провел по лицу ладонью, словно снимая с
него невидимый налет, окинул Айшу равнодушным взглядом. - Все кончилось. Мы
идем за Рагнаром. Он будет ждать нас у входа в Лабу.
Ноги Айши подкосились, она упала на колени в грязь подле ярла.
- Зачем? Зачем тебе идти за ним'?
- У нас договор. - Бьерн оперся на обушок клевца, отряхнул одежду. -
Рагнар вернет Гюду после того, как и помогу ему взять золото франков.
- Но он предал!..
- Предал? - Брови ярла удивленно приподнялись. - Нет, он никого не
предавал. Он не обещал варгам мира, а мне - защиты.
Айша не понимала, от чего ей больнее: от настойчивого желания Бьерна
вернуть Гюду или от злости на Красного конунга.
- Он убийца, - уже в спину Бьерну произнесла она.
Ярл обернулся. Его волосы казались седыми из-за осевшего на них пепла.
- Я тоже, - сказал он.
Старого Кьятви принесли на корабль. Айша перевязала ему рану, промыв ее
морской водой из фляги и прочистив края каленым ножом. У нее нс было трав,
необходимых для лечения, но оставались заговоры и память об уроках,
полученных ею еще в детстве в спокойных глубях Приболотья. Сидя над укрытым
шкурой стариком, она без конца шептала, отдавая его боль то ветру, то воде,
то деревьям, столь редким в здешних местах. Кьятви ее заговоры мало
помогали. Лицо хирдманна осунулось, стало бледным, нос заострился, кожа
обтянула костлявые скулы. Редкие седые волосы слиплись на висках, борода
свалялась клочьями. Руки Кьятви лежали поверх шкуры - узловатые, старые и
некрасивые. Одну Айша сжимала в ладонях, чтоб удержать блуждающую в
сумеречной стороне душу раненого. Дважды к ней подходил Бьерн, смотрел
свысока, хмурился. Почему-то под его взглядом Айша чувствовала себя
виноватой, в голову лезли мысли о хвити, о своем предназначении, о
предсказании старого колдуна, лежащего нынче под камнем в Каупанге. До
самого конца Финн не переставал называть ее хвити - Белой женщиной,
вестницей смерти, проводницей людских душ в иной мир. "Тьма обретет жизнь в
капище четырехликого бога", - предрекал он. На острове варгов она увидела
четырехликого бога и почуяла дыхание тьмы. Смерть коснулась острова своим