"А.С.Грин. Алые паруса (Феерия)" - читать интересную книгу автора

грусть, любовь и стеснение наполняли ее, когда она прижимала
мальчика к груди, где сердце говорило другое, чем язык,
привычно отражающий условные формы отношений и
помышлений. Так облачный эффект, причудливо построенный
солнечными лучами, проникает в симметрическую обстановку
казенного здания, лишая ее банальных достоинств; глаз видит и
не узнает помещения: таинственные оттенки света среди
убожества творят ослепительную гармонию.
Знатная дама, чье лицо и фигура, казалось, могли отвечать
лишь ледяным молчанием огненным голосам жизни, чья тонкая
красота скорее отталкивала, чем привлекала, так как в ней
чувствовалось надменное усилие воли, лишенное женственного
притяжения, - эта Лилиан Грэй, оставаясь наедине с мальчиком,
делалась простой мамой, говорившей любящим, кротким тоном
те самые сердечные пустяки, какие не передашь на бумаге - их
сила в чувстве, не в самих них. Она решительно не могла в чем
бы то ни было отказать сыну. Она прощала ему все: пребывание в
кухне, отвращение к урокам, непослушание и многочисленные
причуды.
Если он не хотел, чтобы подстригали деревья, деревья
оставались нетронутыми, если он просил простить или наградить
кого-либо, заинтересованное лицо знало, что так и будет; он мог
ездить на любой лошади, брать в замок любую собаку; рыться в
библиотеке, бегать босиком и есть, что ему вздумается.
Его отец некоторое время боролся с этим, но уступил - не
принципу, а желанию жены. Он ограничился удалением из замка
всех детей служащих, опасаясь, что благодаря низкому обществу
прихоти мальчика превратятся в склонности, трудно-
искоренимые. В общем, он был всепоглощенно занят
бесчисленными фамильными процессами, начало которых
терялось в эпохе возникновения бумажных фабрик, а конец - в
смерти всех кляузников. Кроме того, государственные дела, дела
поместий, диктант мемуаров, выезды парадных охот, чтение газет
и сложная переписка держали его в некотором внутреннем
отдалении от семьи; сына он видел так редко, что иногда
забывал, сколько ему лет.
Таким образом, Грэй жил в своем мире. Он играл один -
обыкновенно на задних дворах замка, имевших в старину боевое
значение. Эти обширные пустыри, с остатками высоких рвов, с
заросшими мхом каменными погребами, были полны бурьяна,
крапивы, репейника, терна и скромнопестрых диких цветов. Грэй
часами оставался здесь, исследуя норы кротов, сражаясь с
бурьяном, подстерегая бабочек и строя из кирпичного лома
крепости, которые бомбардировал палками и булыжником.
Ему шел уже двенадцатый год, когда все намеки его души, все
разрозненные черты духа и оттенки тайных порывов соединились
в одном сильном моменте и тем получив стройное выражение
стали неукротимым желанием. До этого он как бы находил лишь
отдельные части своего сада - просвет, тень, цветок, дремучий и
пышный ствол - во множестве садов иных, и вдруг увидел их