"А.С.Грин. Алые паруса (Феерия)" - читать интересную книгу автора

отраженный смысл иного порядка. Так, всматриваясь в предметы,
мы замечаем в них нечто не линейно, но впечатлением -
определенно человеческое, и - так же, как человеческое -
различное. Нечто подобное тому, что (если удалось) сказали мы
этим примером, видела она еще сверх видимого. Без этих тихих
завоеваний все просто понятное было чуждо ее душе. Она умела
и любила читать, но и в книге читала преимущественно между
строк, как жила. Бессознательно, путем своеобразного
вдохновения она делала на каждом шагу множество
эфирнотонких открытий, невыразимых, но важных, как чистота и
тепло. Иногда - и это продолжалось ряд дней - она даже
перерождалась; физическое противостояние жизни
проваливалось, как тишина в ударе смычка, и все, что она видела,
чем жила, что было вокруг, становилось кружевом тайн в образе
повседневности. Не раз, волнуясь и робея, она уходила ночью на
морской берег, где, выждав рассвет, совершенно серьезно
высматривала корабль с Алыми Парусами. Эти минуты были для
нее счастьем; нам трудно так уйти в сказку, ей было бы не менее
трудно выйти из ее власти и обаяния.
В другое время, размышляя обо всем этом, она искренне
дивилась себе, не веря, что верила, улыбкой прощая море и
грустно переходя к действительности; теперь, сдвигая оборку,
девушка припоминала свою жизнь. Там было много скуки и
простоты. Одиночество вдвоем, случалось, безмерно тяготило ее,
но в ней образовалась уже та складка внутренней робости, та
страдальческая морщинка, с которой не внести и не получить
оживления. Над ней посмеивались, говоря: - "Она тронутая, не
в себе"; она привыкла и к этой боли; девушке случалось даже
переносить оскорбления, после чего ее грудь ныла, как от удара.
Как женщина, она была непопулярна в Каперне, однако многие
подозревали, хотя дико и смутно, что ей дано больше прочих -
лишь на другом языке. Капернцы обожали плотных, тяжелых
женщин с масляной кожей толстых икр и могучих рук; здесь
ухаживали, ляпая по спине ладонью и толкаясь, как на базаре.
Тип этого чувства напоминал бесхитростную простоту рева.
Ассоль так же подходила к этой решительной среде, как подошло
бы людям изысканной нервной жизни общество привидения,
обладай оно всем обаянием Ассунты или Аспазии: то, что от
любви, - здесь немыслимо. Так, в ровном гудении солдатской
трубы прелестная печаль скрипки бессильна вывести суровый
полк из действий его прямых линий. К тому, что сказано в этих
строках, девушка стояла спиной.
Меж тем, как ее голова мурлыкала песенку жизни, маленькие
руки работали прилежно и ловко; откусывая нитку, она смотрела
далеко перед собой, но это не мешало ей ровно подвертывать
рубец и класть петельный шов с отчетливостью швейной
машины. Хотя Лонгрен не возвращался, она не беспокоилась об
отце. Последнее время он довольно часто уплывал ночью ловить
рыбу или просто проветриться.
Ее не теребил страх; она знала, что ничего худого с ним не