"Александр Грин. ПСС, Том 2. Рассказы 1909-1915" - читать интересную книгу автора

переполненные людьми лодки, которые даже при несильном волнении неизбежно
должны были пойти ко дну. Таким образом, у меня было сомнительное утешение -
потонуть с комфортом и на просторе, тогда как мнимоспасшимся предстояло в
бурную погоду пойти ко дну ужасной гирляндой, хватаясь друг за друга, как за
соломинку.
Пароход, раскачиваясь от перемещавшейся в трюмах воды, погружался
медленно и безостановочно. Я, вытащив карманную библию, читал книгу
премудрости Соломоновой; не будучи человеком религиозным, я, тем не менее,
из понятной хитрости делал это на всякий случай. Закрыв библию, я стал
думать о смерти, но, к удивлению своему, так вяло, что оставил этот предмет
и занялся рассматриванием океана. Очень далеко, на линия горизонта, белел
парус. Ранее его не было, из чего я без труда заключил, что судно не
удаляется, а приближается, но трудно было сказать, сколько времени пароход
останется над поверхностью воды. Думая, что это может случиться неожиданно и
не желая попасть в могущую образоваться воронку, я сам бросился в воду,
отплыв шагов на сто; пробковые нагрудник и пояс хорошо держали меня. В таком
положении я стал ожидать спасителя, оказавшегося туземным рыбачьим судном, и
через час был принят на борт. Тем временем пароход исчез в глубине океана,
образовав, как я и ожидал, шумный водоворот, родивший множество мелких
волчков-воронок, разбежавшихся под синим утренним небом с тихими всплесками.


II

Законы гостеприимства вынужденного - не совсем то же, что званый вечер;
однако я не могу сказать, что чернокожие Аполлоны, провонявшие рыбой и
чесноком, держали меня в черном теле. Попытки разумных, взаимных объяснений
с помощью жестикуляции и щелканья языком не привели ни к чему - мы так и не
разговорились, после чего, будучи оставлен в покое и утолив голод вареной
рыбой, я крепко уснул. При слабом, но ровном ветре судно быстро скользило
вперед, держась одного курса; шум рассекаемой форштевнем воды, глухие голоса
дикарей, нестройные звуки дикого инструмента вроде волынки и скрип реи скоро
усыпили меня. Я лежал в кормовой части, среди рыбьих костей, неубранных
деревянных чашек и тряпок - рядом с моим лицом топали босые ноги рулевого, а
надо мной двигался румпель. Я заснул, полный странного равнодушия к
дальнейшей своей судьбе и перенесся в страну видений, полных грозной
таинственности, по пробуждении же не мог ничего вспомнить. Когда я
проснулся, была ночь, передо мной на корточках сидели два чернокожих и
рассматривали меня с большим увлечением. Один, ударив меня по плечу, сказал:
"Като-то... като" - и засмеялся. По тону голоса я заключил, что ко мне
относятся дружелюбно. Скоро подошли и другие, и снова завязался трудный
разговор на двух языках; однако, желая выяснить направление и цель нашего
путешествия, я добился того, что один из дикарей, показав на юг, вытянул три
пальца и пригнул их, затем, очертив рукой в воздухе окружность, сказал:
"Орпозо", что, по-видимому, было названием местности. Из всего этого я
пришел к выводу, что судно плывет на юг, и через три дня будет в "Орпозо" -
должно быть, какой-то остров.
Я не буду описывать однообразия нашего плавания, так как при одном
воспоминании о духоте зноя, рыбной вони и непобедимой от безделья сонливости
мне становится скучно. Разумеется, во всем этом есть много интересных