"Александр Грищенко. Вспять " - читать интересную книгу автора

пыль домашняя. Вот настанет день - и не будет никакой домашней пыли! Завалит
ее кусками земли, частицами гор. Потому что горы - они растут. Иногда очень
сильно растут. Так, что земля трясется. И дома рушатся. Только стена,
обклеенная домашними обоями, предстанет взглядам прохожих. Будет обдуваться
ветрами. Заливаться дождем. Если останутся ветры и дождь. Если прохожие
останутся.
И тогда с верхних - верхних самых - полок антресоли повалятся банки.
Стеклянные. К лету пустые. А потом - полные. Вареньем. Соленьем. Маринадом.
Варенье из урюка - самое ходовое, наиболее вероятное содержимое банок. И
желудков. Ведра урюка перемывались в нашей ванне, чтобы затем вскрывать его,
вынимать пухлую, заостренную с одного конца косточку, липкую, в мякоти. Тазы
очищенных мясистых скорлупок, засыпанных сахаром и пустивших сок, долго
варились и пенились. Пока не превращались в янтарные бляшки, густо-густо
сидящие в тягучем янтарном сиропе. Иногда вместе с урючными половинками в
сиропе плавали сушеные ядрышки из урюковых же косточек.
Так варился только плотный, слегка недозревший урюк. Хорошо созревший и
даже перезревший - вываривался до состояния повидла. И тоже закатывался в
банки.
Варенье персиковое (и персиковое повидло), варенье вишневое (с
косточками и без, с сахаром или без сахара, к чаю и в пироги), варенье из
желтой черешни, из айвы - с кусочками апельсиновой цедры, варенье грушевое,
клубничное, малиновое (темное и густое, приготовленное как обычное варенье,
и ярко-алое - прокипяченная малина с сахаром), и редкие гости - варенье из
инжира, варенье из черной смородины.
Из яблок обычно готовили разнообразные повидла: из разных сортов, с
разной сахаристостью, разным помолом: что-то пропускали через мясорубку,
что-то перетирали через терку.
И еще - компоты: яблочные, грушевые, вишневые, наконец, смешанные.
Банки со сладостями - трех-, двух-, пол-литровые и литровые - заполняли
самый верх прихожей. И мало кто догадывался, входя, какие богатства скрывают
невзрачные желтые дверцы.
Конечно, соленья - это не такое богатство. Может, совсем даже не
богатство. Но и его было вдоволь. Так же ведра огурцов купались в ванне,
прежде чем с перцем (кусочками красного и шариками черного), с чесноком,
зонтиками укропа, пучками гвоздики и кучей всяких пряностей закатывали их в
пузатые банки. Вместе с огурцами (и отдельно) бок о бок мариновались
продолговатые помидорчики и бледные патиссоны. И не просто так укладывались
они в банки, а в строго установленном порядке, чтоб как можно меньше
свободного места им оставалось, чтоб и пошевельнуться не смогли!
Конечно, далеко от варенья по своей ценности отстояла какая-нибудь
баклажановая икра, но ведь и она производилась у нас в огромных количествах.
Правда, я ее не ел. И много чего не ел. Например, вишневое варенье, которого
тоже всегда было много. И вишню вообще. Какое-то она вызывала во мне
отвращение. А черешня, несмотря на их похожесть, - нет, не вызывала. И
хорошо, что еще из хурмы никакого мы варенья не варили. Это было бы для меня
большое мученье. Самый страшный, самый нелюбимый мой фрукт - это хурма. Даже
внешний вид отталкивает, особенно сочетание ярко-рыжей или потемневшей
оранжевой кожицы с разлапистой плодоножкой! В самом виде хурмы было что-то
развратное, что-то дикое и животное. Не говоря уже о развратном ее вкусе
(однажды меня таки заставили ее попробовать, но только однажды).