"Бальтасар Грасиан. Критикон " - читать интересную книгу автора

и сына и зятя - и от страданий своей дочери за меня, решили покинуть Индию и
вернуться в нашу столицу, уповая на обещанную ее отцу, в награду за заслуги
и при содействии вице-короля, высокую должность. Обратив свое имущество в
золото и серебро, они со всей челядью и домочадцами погрузились на первый же
отплывавший в Испанию флот, увозя от меня...
Тут рассказ Критило прервался, голос его задрожал от рыданий.
- Увозя от меня два сокровища моей души. Горе мое было вдвойне
смертельно: у меня отняли не только Фелисинду, но и младенца, которого она
носила в своем лоне, существо обреченное уж потому, что его отцом был я.
Суда подняли паруса, я же вздохами помогал ветру; суда ушли в море, а я
утонул в море слез. Остался я, навеки заточенный в темнице, нищий и всеми -
но не врагами - позабытый. Как человек, катящийся с отвесного утеса, теряет,
падая, здесь шляпу, там плащ, глаза, нос, пока, разбившись насмерть, не
потеряет в пропасти и жизнь, так я, поскользнувшись на этой беломраморной
круче - тем более опасной, что она заманчива, - пошел катиться ниже и ниже,
из одной беды в другую, оставляя на каждом выступе здесь честь, там
богатство, здоровье, родителей, друзей, свободу, пока не очутился
погребенным в узилище, этой бездне горя. Но нет, я неправ - за все беды от
богатства вознаградила меня своими благами бедность. Могу сказать это с
полным правом, ибо здесь я нашел мудрость, о коей прежде не ведал; здесь
обрел трезвость ума, опытность, здоровье телесное и духовное. Увидев, что
друзья живые меня покинули, обратился я к мертвым, стал читать, учиться и
воспитывать в себе личность тогда как прежде жил жизнью неразумной,
животной; теперь я питал душу истинами, украшал достоинствами. Да, я достиг
мудрости и благой жизни - когда разум озарится светом, он без труда
направляет слепую волю; итак, мой разум обогатился знаниями, а воля -
добродетелями. Правда, глаза мои раскрылись тогда, когда не на что уже было
смотреть, но ведь обычно так и бывает. Я изучил благородные искусства и
возвышенные науки, особенно же усердно занимался моральной философией, этой
пищей разума, сутью справедливости и жизнью благоразумия. Теперь у меня были
куда лучшие друзья - какого-нибудь вертопраха сменял я на сурового Катона,
глупца на Сенеку; сегодня слушал речи Сократа, завтра - божественного
Платона. Так жил я без скуки и даже с удовольствием в этой могиле для живых,
в лабиринте, где похоронили мою свободу. Сменялись годы и вице-короли, но не
менялась злоба врагов моих; они не забывали о моем деле, желая - раз не
удалось добиться другой кары - обратить для меня тюрьму в могилу. Целую
вечность терпел я и страдал, пока из Испании не пришел приказ - тайно
исходатайствованный моей супругой - переправить туда мое дело и мою особу.
Новый вице-король, не более милостивый, но не столь враждебный ко мне,
исполняя приказ, отправил меня с первым же уходившим в Испанию флотом. Меня
препоручили капитану судна как узника, наказав не столько опекать, сколько
охранять. Покинул я Индию последним нищим, но так был счастлив, что морские
опасности показались мне забавой. Вскоре я приобрел друзей - мудрость
помогает найти друзей истинных, - особенно же сблизился с капитаном; эту
удачу я весьма ценил и часто думал, как верна поговорка: перемена места -
перемена судьбы. Но тут я должен удивить тебя рассказом о чудовищном обмане,
о неслыханном коварстве; узнаешь, сколь упорно терзала меня враждебная
Фортуна и преследовали злосчастья, Этот самый капитан, дворянин, по званию
своему обязанный вести себя достойно, поддался, видно, соблазну честолюбия,
голосу родства с прежним вице-королем, моим врагом, ко более всего, как я