"Василий Гроссман, Илья Эренбург. Черная книга " - читать интересную книгу автора

немцами проиграна.
Отрезанный от всего мира, наш маленький коллектив тоже включился в
борьбу против немецких захватчиков.
Для немцев писали листовки, некоторые на немецком языке писал и я. В
одной листовке я писал: "Господь бог дал немцам три качества - ум,
порядочность и нацизм, но никто не обладает больше, чем двумя достоинствами.
Если немец умный и нацист, то он непорядочный, но если он умный и
порядочный, то он не нацист".
В другой листовке было написано просто: "Гитлеру капут".
Охранники были рослые, широкоплечие, упитанные. Машина с новой охраной
въехала в лагерь. Колючая проволока образовывала две стены, и как мы потом
узнали, в проходе были мины.
В проволоке был еще один небольшей узкий проход. Этим проходом нас
подвели к краю огромной ямы. Это был котлован для нефтехранилища; диаметр
составлял 24 метра. В глубину яма имела 4 метра. Стены ее были
зацементированы. Две трети ямы было укрыто бревнами, а одна треть открыта.
На дне ямы я увидел женщину и понял, что там живут люди. Наверху лежали две
лестницы. Одна лестница считалась "чистой", ею пользовались только немцы.
Нас спустили вниз по "нечистой" лестнице, охрана осталась наверху. Откуда-то
вызвали старшего рабочего, это был еврей по имени Абрам Гамбург, из
Вильнюса. Немцы его звали Франц. Вызвали еще одного рабочего по имени Мотл,
которого немцы звали Макс. Он был в кандалах, ему приказали и нас заковать.
Это были цепи из звеньев, толщиной немного меньше пальца. Их
накладывали на ногу, пониже колена, примерно там, где оканчиваются сапоги.
Цепь свисала до земли; чтобы она не мешала ходьбе, половину цепи разрешили
веревкой подвязывать к поясу.
Когда все прибывшие были закованы в цепи, появился начальник,
штурмфюрер.
Это был утонченный садист, ему было лет 30. Он был щегольски одет, на
нем были белые замшевые перчатки до локтя. Сапоги блестели, как зеркало. От
него очень сильно пахло духами. Он держал себя очень высокомерно не только с
нами, но и немцев охранников держал в неимоверном страхе.
Нас выстроили, он спросил каждого - откуда он. Мы с Костей Потаниным
сказали, что мы не понимаем его (я все время скрывал знание немецкого
языка). Старший рабочий Франц переводил. Штурмфюрер говорил по-еврейски и
по-польски, кое-как он объяснялся по-русски.
Когда дошла очередь до меня и он спросил: "Откуда ты?", я ответил, что
из Москвы.
Штурмфюрер насмешливо сказал: "Люксус город Москва" и посмотрел на меня
в упор. Я ответил: "А что, не любишь Москву?" Переводчик Франц затрясся, он
перевел мои слова в очень смягченном виде. Штурмфюрер замахнулся, но не
тронул меня.
Он сказал, что мы будем работать на важной работе государственного
значения "Не пытайтесь снять кандалы, потому что их будут проверять
несколько раз в сутки, при малейшей попытке бежать вы будете расстреляны. Не
думайте бежать, потому что из Понар никто не уходил и никто никогда не
уйдет". Потом началось перечисление: за малейшую по- пытку к бегству -
расстрел. Во всем мы должны слушать команду начальников, за малейшее
нарушение-расстрел. Мы должны выполнять правила внутреннего распорядка-иначе
расстрел. Должны прилежно работать, кто будет обвинен в лени - расстрел. Он