"Я.И.Гройсман, Г.П.Корнилова. Встречи в зале ожидания: воспоминания о Булате Окуджаве " - читать интересную книгу автора

сравнимая ироничность - всё это было в руках Булата.
Он писал диалоги, как под диктовку, почти начисто, без помарок. И дело
двигалось у нас довольно быстро. Я брал его диалог, что-то сокращал, иногда
дописывал. А он брал сцены, написанные мною, главным образом описания
действий героев, тоже что-то поправлял, и мы двигались дальше, довольные
друг другом.
Споткнулись мы на эпизоде, когда Женя Колышкин попадает к немцам с
посылкой. Это у меня было придумано еще в заявке. Впрочем, в основу лег
реальный случай, описанный в одной из фронтовых газет. Здесь Булат отказался
от участия в диалогах. Он говорил: "Приключенческие эпизоды мне
неинтересны". И весь эпизод мне пришлось писать самому. А вот, к примеру,
диалог Колышкина по телефону с Женечкой, когда Захар Косых, охраняющий
героя, воспринимает слова, сказанные им Женечке, как слова, обращенные к
нему лично. Вот эту остроумную сцену Булат написал меньше чем за час. Когда
я ее получил, то хохотал до слез. Эта сцена, по-моему, одна из лучших в
картине.
Вообще юмор и ирония были у него в крови. Ситуации, так сказать,
чреватые юмором, сразу его увлекали, и работал он над "своими" сценами
всегда с удовольствием.
И вот я застрял на ситуации, когда Колышкин попадает с посылкой к
немцам и встречает с ними Новый год.
Писатель Анатолий Рыбаков, который тоже в это время жил в доме
творчества, каждое утро спрашивал нас: "Ну так как? Вернулся ваш Колышкин от
немцев или всё там?" Мы отшучивались: "Помоги его вытащить. Как он от них
может уйти живым? Что должно произойти?"
В общем, нам кое-что казалось неоправданным. Проблема была не в том,
как он выбрался от немцев, а как уцелел, вернувшись к своим, и не попал в
руки СМЕРШа. В конце концов ларчик мы открыли просто: наш непьющий герой
перепил и у немцев, и у своих. И лейтенант, их командир, вместе с друзьями
Жени ему не поверили, отнеслись к рассказу о том, что он побывал у немцев,
как к пьяной галлюцинации.

***

Когда материал был смонтирован вчерне, Булат посмотрел на всё и сказал:
"Володя, ты знаешь, я разочарован". Он был краток и жестко откровенен. (Его
дружеское участие всегда сопровождалось полной откровенностью.) "То, что
было задумано, не получилось, - сказал он мне. - Ведь мы писали
эксцентрическую комедию, а это... какая-то грустная история, Женечка
погибла. У нас ведь в сценарии этого не было. Это твои импровизации на
съемках. И вообще я тебе должен сказать, что, когда мы писали сценарий, я
представлял себе, что Женя Колышкин - это я, а когда увидел Олега Даля, я
понял, что наш главный герой - это ты". Я ему отвечаю: "Булат, себя ты
выразил так ярко в повести "Будь здоров, школяр". Но ведь здесь совершенно
другой характер. И я, естественно, переносил на него пережитое мною. Я
вообще и в театре, которому отдал десяток лет, и в кино всегда сопереживал
главному герою. Я просто не могу не идентифицировать себя с ним".
Тогда мы расстались, так и не поняв друг друга. Но когда Булат попал в
битком набитый зрительный зал, когда услышал зрительский смех до слез, когда
началось шествие картины под злобный вой официальной критики, обвинившей нас