"Я.И.Гройсман, Г.П.Корнилова. Встречи в зале ожидания: воспоминания о Булате Окуджаве " - читать интересную книгу автора

в пацифизме, в антигероике, в насмешках над святынями, тогда он оценил
фильм. Тогда он понял, что не имеет значения, на кого похож главный герой. И
ему хватило улыбки, когда, как в его песне, "били под ребра". Чего я не мог
сказать о себе. Булат был уже закален годами преследования, а я сильно
расстраивался от укусов прессы.

***

Фильм снимался в Калининграде, бывшем Кенигсберге, где тогда еще
сохранились руины войны. Когда мы разыгрывали мизансцены с Олегом Далем,
Галей Фигловской и исполнителем роли Зигфрида Бернтом Шнайдером, я понял, к
чему приведет легкомыслие нашего Колышкина. Вместо того чтобы ответить на
поцелуй Земляникиной по-мужски и, возможно, расстаться с юношеской
невинностью (чего героиня, конечно, желала), он увлекает ее в это игривое
путешествие по замку. "Я проведу вас по руинам зла". Словом, наш герой
заговаривал зубы, испугавшись физической близости с женщиной, которая была
явно старше его. Героиня Гали Фигловской, Женечка Земляникина, нехотя
включается в предложенные "прятки", вбегает в комнату и... ловит смертельную
пулю от скрывавшегося в доме немца. Таковы были мои импровизации. А в нашем
с Булатом сценарии в финале Колышкин бросался своим телом на ракету, которая
воспламенилась при бомбежке. Падал на нее, отвинчивал взрыватель и таким
образом фактически спасал от гибели весь дивизион, потому что рядом были
боеприпасы. Сценарий заканчивался вот таким мюнхгаузенским подвигом Жени. И
таким помнил финал картины Булат, прилетевший на съемки в Калининград. Он
даже не знал, что я "умертвил" героиню...
Сняв гибель Земляникиной, снимать эксцентрический эпизод было уже
невозможно, а войска тем временем прибыли по разнарядке Главного
политического управления армии и флота (ГлавПУР) на съемки. Мне были приданы
генерал, пехотный полк, танки и самоходки, "студебеккеры", "виллисы" и т. д.
Я вышел на площадку в том же ужасе, что и герой картины "8 1/2" Феллини,
Гвидо Ансельми, где его тащат к гигантской декорации, а он не знает, про что
снимать... Накануне я позвонил Булату в Москву: "Приезжай, не знаю, что
делать. Не могу разобраться в финале". - "А чего тут разбираться-то,
Володя? - ответил он мне. - В сценарии всё написано!"

***

В первый день я снял какие-то несколько кадров - проходят танки, стоит
регулировщица, мимо свежих могил идут солдаты, руины. В общем, "гарнир для
блюда", которое еще не было придумано. И только бессонной ночью мне
представилось, как один из героев напишет имя павшей героини на рейхстаге:
"Земляникина". Хотя писали свои фамилии живые, те, кто дошел. И вот Колышкин
видит фамилию погубленной им любимой и сознает свою вину в ее смерти. (Я
начал снимать эту сцену без Булата.) Но после трагедии, в финале, мне всё же
хотелось вернуться к комедии, хотя и брал страх. Не будет ли стык
трагического и комедийного шокировать? А Булата всё нет, посоветоваться не с
кем. И я решаюсь снять новую импровизацию - эпизод, где неловкий Колышкин,
случайно задев ведро, стоящее на "катюше", обливает с ног до головы
лейтенанта Ромадина.