"Я.И.Гройсман, Г.П.Корнилова. Встречи в зале ожидания: воспоминания о Булате Окуджаве " - читать интересную книгу автора

уместности каждого слова. Его "песенки" были слишком интимны, философичны,
вольнодумны, чтобы войти в реестр массовой культуры, получить одобрение
людей внутренне нечутких, завоевать придворный статус или снискать признание
в композиторских кругах. Между тем Окуджава олицетворял собой классического
барда в "триединстве" певца, композитора и поэта. Его способности во всех
трех формах не были бесконечными. Камерный голос не мог претендовать на
оперную мощь. Композиторство ограничивалось сочинением песен. А лирический
талант не покушался на эпические масштабы. Поэм Окуджава не создавал. Но на
том творческом поле, которое он возделывал, ему не было равных.
Сразу узнаваемый голос: тревожный, приковывающий к себе внимание,
полный индивидуальных модуляций, то отрывистый, то ласково льющийся -
переливающийся, как ручей, в унисон чередующимся гитарным арпеджио.
Безупречные интонации. Точные акценты. Та сила воздействия при максимальной
экономии средств, какая доступна лишь очень большим артистам и поэтам,
поскольку артистическое начало неотделимо от поэтического дара.
Легко запоминающиеся, словно пунктиром прошитые, мелодии -
стилистически единые и вместе с тем всегда разнообразные, настолько
органично связанные со словом, что Шостакович на полушутливое предложение
сочинить "настоящую музыку" на стихи Окуджавы заметил, что это не нужно.
Жанр, в котором работает бард, не требует музыкального вмешательства извне.
Наконец, стихи, существующие не только в звуке, но и в книге.
Романсовость поэзии Булата очевидна, однако в традиционных рамках он
настолько изобретателен и современен, что исключает всякие сомнения по
поводу своей новизны и неповторимости. Его романс не жесток, а благороден.
Стих прост, но никогда не банален. Воображение не улетает за облака и в то
же время романтически приподнято.
Что же касается его "каталитического" влияния на самодеятельную песню,
то оно оказалось просто феноменальным. Пример барда сподвигнул многих
взяться за перо и гитару.

***

В 1970 году судьба занесла меня в литературную студию "Магистраль",
где, по слухам, у Григория Михайловича Левина занимался когда-то Окуджава.
Так Левин стал как бы нашим общим учителем. Точней, учителей тогда у меня
было двое: "практике" я учился у Окуджавы, а "теории" и "работе над
ошибками" - у Левина, который возился с моими стихами порой самоотверженнее,
чем я сам. К тому времени в моем багаже числились несколько тетрадей стихов
и десяток песен. Их определяли как подражательные. Я огорчался, но не
спорил.
Неожиданно со свойственной ему горячностью и категоричностью Левин
встал на мою защиту:
- Нет! Булат идет от городского романса конца XIX века, а Алеша - от
русской элегии начала XIX века. У них разные истоки.
Как-то в огромном, пустом зале ВИНИТИ - горстка "магистральцев" там
просто растворилась - Окуджава исполнял "Батальное полотно" и некоторые
новые песни. Тогда-то впервые процокала по воображаемым торцам царская
лошадка, воздев "крылья за спиною, как перед войною..."
Холодок побежал по спине. Строка прозвучала пророчески.
Вскоре грянул Афганистан.