"Я.И.Гройсман, Г.П.Корнилова. Встречи в зале ожидания: воспоминания о Булате Окуджаве " - читать интересную книгу автора

спросил он, итожа обсуждение.
- Да, - отозвался Булат. - Что ж?.. Поэт состоялся.
Однако на издательские планы такие авансы, увы, не влияли. По тогдашним
погодам рекомендации Слуцкого и Окуджавы могли сослужить скорей
отрицательную службу, что и произошло.
А пока, осенью 75-го, полные надежд "семинаристы" толпятся в парке
вокруг двух своих наставников. Откуда-то появляется фотоаппарат. Кто-то
хочет сниматься, кто-то делает вид, что ему это безразлично. Последние
предзимние листья хрустят под ногами.

***

Целый концерт, стоя на одной ноге, как цапля, поставив другую на стул,
оперев о нее гитару, Булат Окуджава магнетически завораживал своим пением
любые аудитории. В чем же таился секрет его дарования, вызывавшего такую
обратную волну слушательской благодарности?
Разные люди, наверно, ответят на этот вопрос по-разному. Я сказал бы
так. Однажды, адресуясь к молодым поэтам, Окуджава сравнил творческий рост
личности с покорением "пирамиды". Ступени ее круты, их много, подъем тяжел.
Наконец, вы достигли вершины.
Что дальше?
Остановка?.. Спуск?..
Нет, надо попробовать оторваться и воспарить. Если вы не сорветесь,
если вы действительно воспарите, почувствуете себя в состоянии свободного
полета, то это и будет то, что нужно.
В течение трех десятилетий наблюдали мы вольный полет Булата Окуджавы:
рождение его стихов, песен, прозы. Хочется определить его магию как талант
духовной свободы. Он всегда был неожидан. В стране самых разнообразных
"пирамид", партийных, военных, хозяйственных, так напоминавших миру
фараоновский Египет, как художник Окуджава не был иерархически привязан ни к
одной, в том числе и к "пирамиде" собственного творческого восхождения. Он
парил над землей. Однако его никогда не уносило в гибельную ионосферу в
отличие от того ястреба из Коннектикута, которого воспел и оплакал Иосиф
Бродский. Булат инстинктивно соблюдал меру высоты. Не падать и не зарываться
в облака. Думаю, что поэзия была для него не самопожертвованием и, конечно,
не работой, а скорей всего радостным и строгим служением. Пишется - пишу, не
пишется - молчу. Но уж зато если пишется, то как дышится.
Известно, что уваровской - времен Николая I - формуле "самодержавие,
православие, народность" русская интеллигенция постепенно нашла
противопоставления по всем пунктам. Историк культуры Б. И. Успенский
предложил следующую, по его мнению, исторически сложившуюся альтернативу
официальной триаде: "оппозиционность, духовность, космополитизм".
Окуджава избегал открытых конфликтов с властью, но его скрытое
сопротивление было очевидно всякому. Обиняками оно выражалось и в его песнях
в форме умолчаний, отточий, обоюдоострой метафоры, как бы легкого сожаления.
На концерте 1970 года он мог сказать: "А сейчас я спою вам одну такую
дли-и-инную песню..." И пел вполне кратко. Это наводило на мысль, что автор
вынужден что-то выпустить по цензурным соображениям.

А все-таки жаль, что порой над победами нашими