"Я.И.Гройсман, Г.П.Корнилова. Встречи в зале ожидания: воспоминания о Булате Окуджаве " - читать интересную книгу автора

встают пьедесталы, которые выше побед...

Строчки опускались на концерте, но оставались в домашних магнитофонных
записях, а значит, в нас.
Воспитанный атеистическим государством, Окуджава не был верующим, о чем
честно сказал в стихах.
Искренность и глубина его светской духовности, граничившая порой с
аскетической суровостью, стоила иного воцерковления. Тем более стоит она
иных размашистых крестных знамений на каждую маковку в наше пристроечное
время. И таким ли неверующим был житель Безбожного переулка, признавшийся в
одной из своих самых проникновенных песен:

Ель, моя ель, словно Спас на крови,
твой силуэт отдаленный...

Я редко звонил Булату, не желая его беспокоить. Нечасто ходил на
выступления. Но однажды в начале 90-х побывал на большом вечере в ЦДЛ.
Концерт был, по-моему, очень удачным. Поэту аккомпанировал сын: чередования
и дуэты гитары с капельно-деликатным роялем. Я написал об этом Окуджаве и
вложил в конверт свою книжечку - поэму "Дашти Марго" (афганский реквием).
Ответа и ждал и не ждал, хотя, по "агентурным" данным, книжка лежала у
адресата на рабочем столе "под правой рукой". И вот 30 октября 1992 года
почтамт проштамповал направленное мне письмо с "канделябром" розоватых
заснеженных фонарей на белом поле...

В придирчивом к самому себе постскриптуме подчеркнуто слово "петь", а
можно было бы с равным правом подчеркнуть и слово "старался". Большому
артисту нет надобности стараться, выпевать свои стихи. Они сами поют за
себя, а ему остается лишь экономно и точно интонировать свою самопоющуюся
поэзию. Что он обычно и делал.

- Булат Шалвович, вы разрешили вам позвонить... Я хотел бы показать
стихи.
- Приезжайте в субботу. Сможете?
- А куда?
- Доедете до "Речного вокзала"... Там будет такой кирпичный заводик...
- Какой?
- Кирпичный. Вы пойдете, не сворачивая, так, чтобы он оставался
справа...
Звоню в дверь. Хозяин одной рукой открывает и приглашает войти, а
другая рука у него занята. Угадайте - чем? Ну, конечно. В другой руке он
держит, как мороженое, творожный сырок за 15 копеек, наполовину спустив
бумажку и откусывая с уголка. Он смущается, как будто я застал его -
человека взрослого - за занятием по-детски интимным: он играет в мороженое!
А я, к собственной нечаянной радости, замечаю, что напрасно мнил себя
изобретателем-одиночкой. Нет, рифма "творожного" с "мороженым" известна
давно, но как хорошо, оказывается, бывает чувствовать себя таким банальным и
таким неодиноким...

***