"Я.И.Гройсман, Г.П.Корнилова. Встречи в зале ожидания: воспоминания о Булате Окуджаве " - читать интересную книгу автора

Булат о нем написал очерк "Город на ериках" и очень грустную
песню-стихотворение "Как бы мне сейчас хотелось в Вилкове вдруг
очутиться..." Песня до сих пор не очень известная. Ее мелодия впервые была
положена на ноты и опубликована в песенном сборнике Окуджавы, который я имел
честь и счастье составлять в начале восьмидесятых.
Прошу извинения за то, что буду говорить не только о Булате.
Для меня, как и для многих, Булат - часть моей личной жизни,
центральная фигура моего восприятия литературной жизни тех лет. Булат - одно
из значительнейших и прекраснейших действующих лиц "упраздненного театра"
тех дней.

***

Итак, это было давно. Москвичи поймут, насколько давно это было, если я
скажу, что тогда мимо Политехнического музея еще ходил трамвай. Он огибал
музей, и его остановка была как раз напротив входа в Большую аудиторию.
Никакого сквера там тогда не было, а всё это довольно большое место занимал
огромный каменный дом с букинистическим магазином на углу. Короче говоря,
это было в один из дней осени 1962 года.
Уже из трамвая я увидел густую толпу, милицию перед входом и понял, что
попасть на этот поэтический вечер без билета будет непросто. Билета у меня
не было, но был огромный, тяжелый магнитофон "Днепр-3". Подняв его на плечи
и выкрикивая что-то вроде: "Пропустите технику!", я ринулся в самую гущу. И
меня... пропустили. Другие (не такие нахальные) любители поэзии
посторонились, а милиционеры мне даже помогли.
Так мне удалось не только попасть на этот замечательный, необычный
вечер, но и записать на магнитофон выступления любимых поэтов: Ахмадулиной,
Окуджавы, Слуцкого, Евтушенко, Вознесенского. Уже из перечня имен ясно,
почему я называю этот вечер замечательным.
А необычность его состояла в том, что это был один из вечеров, который
снимала киногруппа Марлена Хуциева для кинофильма "Застава Ильича".
В зале и на эстраде стояли прожектора и довольно громоздкая
кинотехника. Шел вечер долго, часа четыре, а то и пять. И шел он несколько
необычно: не было никакого доклада или вступительного слова, просто поэты
один за другим читали стихи и отвечали на записки из зала. Почти каждый
выходил на сцену по нескольку раз, только Светлов да еще Ахмадулина
выступили по разу и были на сцене сравнительно недолго. Остальные же
участники - там еще были Рождественский, Казакова, Поженян, кто-то еще -
находились на сцене почти всё время.
Был там и кто-то вроде председателя - то ли из комсомольского
начальства, то ли представитель музея; он сидел за столом на сцене, но его
не очень-то слушались, и довольно скоро главным действующим лицом стал
прирожденный эстрадник Евгений Евтушенко. Ему адресовалось большинство
записок, он же имел наибольший успех.
Зал был, конечно, переполнен, стояли во всех проходах, сидели на
ступеньках, на краю эстрады... Публика - студенческая и рабочая молодежь - с
восторгом и благодарностью внимала своим кумирам, легко понимала намеки,
охотно сопереживала лирическим откровениям выступающих.
Что-то из этого можно увидеть и теперь в фильме Хуциева "Застава
Ильича". Но в фильме этот эпизод занимает всего несколько минут, а "в жизни"