"Я.И.Гройсман, Г.П.Корнилова. Встречи в зале ожидания: воспоминания о Булате Окуджаве " - читать интересную книгу автора

он шел много часов. Вечер был повторен в Политехническом музее несколько
раз, были еще съемки и в одном из московских институтов.
Вечера эти запомнились особой праздничной атмосферой и тем, что многие
выступления шли на грани дозволенного, а иногда и пересекали эту грань.
Публика прекрасно всё понимала.
Дело в том, что, несмотря на "оттепель", поэтам тогда разрешалось
читать с эстрады лишь те стихи, которые уже были опубликованы. Правда,
официального запрета или закона на этот счет не существовало, но ведь в те
времена почти вся наша жизнь управлялась не столько законами, сколько
инструкциями и указаниями. Были еще и некие магические формулы: "есть
мнение", "директивные органы"....
Андрей Вознесенский наряду с вполне "проходимыми" стихами читал очень
смелое по тем временам стихотворение о романе (!) учительницы с учеником.
Оно было только что опубликовано, но без последней важнейшей строки - "Елена
Сергеевна водку пьет".
А Евтушенко после патетических стихов, прославляющих революционную Кубу
("Три минуты правды" я и сегодня считаю прекрасным стихотворением), читал
разоблачительное "Мосовощторг в Париже" - о том, как и для кого
организовывались тогда редкие заграничные поездки.
Но дело было не только в текстах. Дело было в интонации: победительной,
насмешливой, торжествующей. Даже читая уже опубликованные стихи и не
отклоняясь от утвержденного текста, поэты своей интонацией подчас придавали
им новые, "крамольные" оттенки, и чуткий зал мгновенно взрывался
благодарными аплодисментами.
Большинство присутствующих были уверены, что вот-вот наступит торжество
"социализма с человеческим лицом" и безвозвратно канет в прошлое проклятье
сталинизма. Ведь уже можно было - пусть "полулегально", пусть
"полуофициально" - услышать с эстрады, а не только читать в рукописном
самиздате такие стихи, какие декламировал в тот вечер Борис Слуцкий: "Когда
русская проза пошла в лагеря..."
Слуцкий читал сурово, просто, весомо, несколько отрывисто. Был он тогда
уже довольно хорошо известен среди "понимающей" публики. Особенно часто
цитировалась его строчка: "что-то физики в почете, что-то лирики в загоне",
и всем запомнилось потрясающее его стихотворение "Лошади в океане".
Сегодня я почти не помню тогдашних выступлений Риммы Казаковой,
Григория Поженяна, Роберта Рождественского. Они, конечно, имели и в этом
зале своих поклонников и поклонниц, их свежие, энергичные, искренние стихи
не могли не нравиться молодежной публике.
Много позже, вспоминая эти вечера, Роберт Рождественский писал:
"Были многодневные съемки фильма М. Хуциева "Застава Ильича". Снимался
вечер поэзии в Политехническом. Смотреть мне сейчас на эти кадры чуть-чуть
смешно. Уж больно мы там стараемся. Поэтому выглядим этакими "трибунными
петушками", самодеятельными актерами, которые (чего скрывать!) почему-то
шибко нравятся сами себе! Я говорю это обо всех поэтах, выступавших тогда в
Политехническом. Обо всех, кроме Булата. Он пел: "Ты течешь, как река. /
Странное название. / И прозрачен асфальт, как в реке вода".

***

В тот вечер (я был на двух, но вспоминаются они мне сейчас как один) на