"Иржи Грошек. Файф-о-клок" - читать интересную книгу автора

обернуться. На дороге стояли дамы и живенько интересовались - чем занимается
Поджо Браччолини? Им показалось смешным, что прилично одетый господин роется
в сточной канаве. Любой другой средневековый ученый плюнул бы на глупых дам
и продолжил свои научные изыскания. Но Поджо Браччолини был выдающимся
просветителем. Он тут же бросил копаться в дерьме и отправился с дамами в
более уединенное место, чтобы спокойно рассказать о своих эпиграфических
интересах. А древняя надпись так и осталась - на камне... Да и куда она, на
хрен, денется?! А вот дамы - продукт скоропортящийся. И лучше ответить им
взаимностью, чем потом страдать от диареи...
- Ты знаешь, как работает система Станиславского?! - спросила МашГЎ у
Редактора.
В пылу дискуссии она моментально переходила на "ты". Ибо нет ничего
страшнее женщины, когда ей не дают заработать на хлеб с маслом. Да вдобавок
обзываются "бабой" в процессе соблазнения.
- Ты хочешь об этом поговорить?! - не унималась МашГЎ, накручивая
редакторский галстук себе на кулак. - Ты хочешь об этом поговорить?!
В сорок лет я понадеялся, что это - меньшая часть поганой жизни,
отпущенной мне при распродаже. И для чего-то поперся к психоаналитику.
Разлегся у него на диване и мирно заснул... То есть все выглядело несколько
по-другому, иначе чем у МашГЎ с Редактором...
- Сейчас я тебе покажу бабу! - угрожающе верещала она.
- Не надо! - сопротивлялся Редактор.
- Сейчас я тебе покажу стриптиз! - настаивала МашГЎ.
- Не надо! - сопротивлялся Редактор...
Вскоре на визги и вопли, которые доносились из нашей приват-кабины,
приперся и сам Папа Рома. И когда мне делать будет нечего - я опишу его
внешность. А пока...
- Чем вы тут занимаетесь? - спросил Папа Рома. - Поясните!
- Родился я, извините за тавтологию, в небольшом провинциальном
незначительном городке на юге России, - соврал Редактор. - Так что детство
мое было сказочным и оживленным. Вы можете удивленно воскликнуть: "Эк тебя
угораздило! Родиться в стране, где каждый третий считает себя писателем, а
каждый четвертый - критик и публицист!" Но, к сожалению, нам не приходится
выбирать, в какой части света появиться на свет, простите за грубейшую
стилистическую ошибку. Мои родители были приспособленцами, поэтому изрекали
все, что дозволено, и перечитывали одну газету за первое мая тысяча
девятьсот шестидесятого года. Где говорилось, что общество развивается, как
ему положено, а человек - на соответствие обществу. Если не хочет загреметь
в каталажку на полный абонемент. А посему родители драли меня до полной
адаптации с обществом и ежемесячно сопровождали в Ясную Поляну, где ставили
на горох перед памятником Льву Николаевитчу Толстому. Там, согнувшись в три
погибели и проклиная семейство бобовых, я должен был трижды прочесть "Отче
наш" и трижды "Анну Каренину". "Слушая разговор брата с профессором, он
замечал, что они связывали научные вопросы с задушевными, несколько раз
почти подходили к этим вопросам, но каждый раз, как только они подходили
близко к самому главному, как ему казалось, они тотчас же поспешно
отдалялись и опять углублялись в область тонких подразделений, оговорок,
цитат, намеков, ссылок на авторитеты, и он с трудом понимал, о чем речь..."-
бормотал я. "Истина! Истина!" - визжали окружающие меня кликуши и время от
времени в истерически-литературном припадке бились о постамент головой. И