"Леонид Петрович Гроссман. Исповедь одного еврея " - читать интересную книгу автора

публицистических статей, отрывками из его дневника и, наконец, материалами
его процесса и его собственным показанием на суде.
Наша книга - не биография Ковнера и не анализ его литературной
деятельности, это только история его внутреннего роста, установка главных
этапов личной драмы одного выдающегося самородка, надломленного безотрадными
условиями своих ранних лет и потерпевшего затем в разгаре творческих планов
и реформаторских заданий великую катастрофу крушения всех своих замыслов.

ГЛАВА ПЕРВАЯ В ЗАПАДНЫХ ГЕТТО

"Родился я в многочисленной нищей еврейской семье, где люди
проклинали друг друга за кусок хлеба..."

Из письма Ковнера к Достоевскому.

I

Столетие назад старая Вильна еще не утратила облика средневекового
города. На каждом шагу здесь можно было встретить живописные и
полуфантастические черты отошедших эпох. Среди невысоких домов, вдоль узких
незамощенных улиц декорацией иного времени вырезались профили костелов и
синагог в кругу крепостных ворот, башен и стен древней цитадели. Предания
семи веков накопляли свои пасмурные воспоминания вокруг этих бойниц, куполов
и площадей - свидетелей буйных столкновений бесчисленных вооруженных
отрядов, столетиями бороздивших большую литовскую дорогу из Европы в
славянский мир. История города хранила свидетельства отважных набегов
великих завоевателей от тевтонских рыцарей Конрада Валленрода до
разноплеменных армий Наполеона. Легенды о битвах народов и празднествах
победителей устным орнаментом оживляли эти темные плиты и неприветливые
каменные проходы. В окрестностях помнили, что полуразрушенный дворец Сапеги
был устроен блистательным канцлером из развалин Валгаллы литовских богов.
Кратковременное пребывание в городе французского императора казалось
впечатлением вчерашнего дня. В народе еще живы были воспоминания о виленских
войтах, бурмистрах и цеховых мастерах. Цепкая русификация еще не успела
вытравить характерную физиономию древней столицы Ягеллонов, и вся котловина
между двух рек была полна тех архитектурных сокровищ, которые тщательно
разыскиваются в наши дни такими тонкими артистами старинного зодчества, как
Добужинский или Лукомский.
Вильна уже слыла в то время культурным центром еврейства. С конца XVIII
в. здесь стали открываться типографии с библейскими шрифтами, отвечавшие
жизненным потребностям местной литературной среды и в свою очередь
собиравшие сюда со всего края поэтов, философов и ученых. Старинная
библиотека при древнейшей синагоге, многочисленные школы и талмудические
академии, оживленная книгоиздательская работа и первые опыты периодических
органов - все это по праву сообщало городу наименование Литовского
Иерусалима.
Но внешняя летопись еврейства на родине Мицкевича ничем не отличалась
от общей истории Израиля. Несмотря на правительственные универсалы, подчас
удерживавшие буйное население от "тумультов" против евреев, история города
хранила бесчисленные свидетельства о всевозможных насилиях, нападениях,