"Елена Грушко. Голубой кедр (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

диковинных птичек. - Да разве только души людей там растут? Тигрицы,
зайчихи, медведицы, изюбрихи сюда приходят. Даже росомахи. Даже змеи.
Тайга всех родила, всем жизнь дала. Женщина зернышко съест - человек
родится. Тигрица проглотит - тигр родится. Орлица склюет - орел родится.
Понимаешь, Мэрген? Но только раз в году Омиа-мони себя людям показывает...
- Почему? - Лебедев подумал, что не зря спешил Игорь, как чувствовал
он!
Дзё комо махнул рукой. Казалось, ему трудно говорить от волнения.
Морщины резко обозначились на его усохшем лице. Сочувственно поглядев на
друга, за него ответил домовой:
- Потому, батюшко Мэрген, что веры в людях не осталось.
- Какой веры? - не понял Лебедев. - В бога?
- Э, бог ваш... - протянул домовой. - Бога эвон только когда вы себе
выдумали, а с Омиа-мони почитай вся тайга пошла, от гада ползучего до
лесных людей. Где ж тут богу одному управиться? Живое из мертвого не
сотворишь, живое от живого идет. В старину и на Руси так было, покуда
этого бедолагу люди на крест не прибили да не стали ему поклоны класть.
Эх, и не чаял поди!.. А веры... веры не стало, Никола, в добро. Одним днем
живете! Чудом, верой в сказку человек жил искони. Не зря добрым молодцам
звери, птицы да чудодействия всякие помогали: умели те добры молодцы лесу
поверить, реке в пояс поклониться, небу руку протянуть. Вот, не в добрый
час сказать, ухайдакаемся мы с дзё комо аль на пулю напоремся охотницкую -
только этим нас и можно взять, ну и самострелом еще, на зверя
настороженным, - и все, след наш травой зарастет. Кто ж тогда помстится
человеку темной ноченькой? Кто душу человеческую переполошит? Кто тайгу
лицом к нему повернет, к сердцу ее тропку проложит? А тропка та не через
буреломы да овраги - через песни-сказки лежит. По ней идти следует не с
разинутым ртом, не с руками загребущими, а с поклоном, бережением! Это ж,
Никола, ума большого не надо, когда в дверь твою стукнут аль звонком
позвонят, - не надо, говорю, ума большого, чтоб и головы не повернуть:
блазнится, мол! Ан нет... Ты с постельки-то пуховенькой на резвые
ноженьки встань, не поленись двери отворить: что там, за порогом? Нет,
обленилась душенька народная! Всякому, как тебе, и хорошо хорошо, и плохо
не плохо. А у которого лени мало, так тот норовит на чуде лишний гривенник
загрести, продать чудо норовит, вон как лиходей наш.
- Тише! - перебил дзё комо, в тревоге простирая руки.
Лебедев и домовой осторожно выглянули из-за куста.
Игорь стоял на коленях и перезаряжал пленку. То ли стрекот
кинокамеры, то ли его мельтешенье по поляне разбудили дремавших зверей, и
они решили познакомиться с пришельцем. Прекрасная, как женщина, тигрица,
словно переливаясь всем своим шелковистым телом, сделала к нему несколько
шагов.
Игорь отшатнулся, роняя камеру, схватил лежащее рядом ружье. Это
недоброе движение насторожило зверей. Зашевелились кабаны, медведи.
Вскочила на тонкие ножки маленькая косуля. Изюбр выжидательно наклонил
корону рогов. Однако все они смотрели на Игоря пока без вражды. Да, но...
и один-то взгляд звериный трудно вынести, а тут столько непонятных глаз
устремлено. И когда тигрица вновь двинулась к нему, нервы Игоря не
выдержали. Он вскочил, взметнув карабин, и выстрелил. Раз, другой...
Лебедев, домовой и дзё комо припали к земле, и словно вихрь пронесся над