"Рене Генон. Восток и Запад" - читать интересную книгу автора

интеллектуальная анархия: отсюда бесконечное множество религиозных и
псевдорелигиозных сект, философских систем, нацеленных прежде всего на
оригинальность, научных теорий, сколь эфемерных, столь и претенциозных; тем
не менее, над невероятным хаосом господствует некое единство, поскольку ведь
существует специфически современный дух, из которого все это происходит, но
единство, в целом, совершенно негативное, потому что это есть, собственно
говоря, отсутствие принципа, выражающееся безразличием по отношению к истине
и заблуждению, которое получило название, начиная с XVIII века,
"терпимости". Пусть нас правильно поймут: мы вовсе не собираемся порицать
практическую терпимость, существующую по отношению к индивидам, а только
теоретическую, выражающуюся в отношении к его идеям и в признании за ними
всеми одних и те же прав, что логически должно вести к радикальному
скептицизму; впрочем, мы не можем не констатировать, что, как и все
пропагандисты, радетели терпимости, в действительности, очень часто самые
нетерпимые люди. Здесь возникает особая ирония: те, кто хотел перевернуть
все догмы, создали для себя, мы не хотим сказать новую догму, а скорее
карикатуру на догму, которую им удалось навязать большей части западного
мира; так, под предлогом "освобождения мышления", установились самые
химерические верования, никогда раньше не встречавшиеся, в форме тех
различных идолов, некоторые из которых мы только что назвали.
Из всех суеверий, повторяемых как раз теми, кто хвалится по любому
поводу, что выступает против "суеверий", именно "наука" и "разум", кажутся,
на первый взгляд, не основывающимися на сентиментальности; но нередко
рационализм есть только замаскированный сентиментализм, как это слишком
хорошо подтверждает страсть, привносимая его сторонниками, ненависть,
демонстрируемая ими по отношению ко всему тому, что противоречит их
тенденциям или превосходит их понимание. Впрочем, в любом случае, раз
рационализм соответствует сокращению интеллектуальности, то естественно, что
его развитие будет идти в паре с развитием сентиментализма, как мы уже
объяснили в предыдущей главе; тем не менее, каждая из этих двух тенденций
может быть конкретно представлена определенными индивидами или течениями
мысли, а по причине более или менее систематически несовместимых выражений,
в которые им приходилось облекаться, между ними мог даже быть видимый
конфликт, скрывающий от поверхностных наблюдателей их глубокую солидарность.
Современный рационализм, в целом, начался с Декарта (несколько
предшественников имелось и в XVI веке), его путь можно проследить через всю
современную философию, равно как и в собственно научной области; современная
реакция интуитивизма и прагматизма на этот рационализм показывает нам пример
одного из этих конфликтов, и, тем не менее, мы видели, что г-н Бергсон
полностью принимает картезианское определение интеллекта: вопрос ставится не
о его природе, а только о его главенстве. В XVIII веке тоже был антагонизм
между рационализмом энциклопедистов и сентиментализмом Руссо; они, однако, в
равной степени послужили подготовке революционного движения, что показывает,
как прекрасно эти тенденции включаются в негативное единство
антитрадиционного духа. Если мы сближаем этот пример с предыдущим, то это не
значит, что мы находим у Бергсона какую-нибудь политическую подоплеку; но мы
не можем не напомнить об использовании этих идей в определенных
синдикалистских кругах, особенно в Англии, но и в других кругах того же рода
"сциентистский" дух в почете больше, чем когда-либо. Представляется, что
одна из великих хитростей "правителей" современной ментальности состоит в