"Рене Генон. Восток и Запад" - читать интересную книгу автора

изучении которых они упорствуют, исключая все остальное и представляя дело
так, как если бы остального и вовсе не существовало; совершенно естественно,
а совсем не удивительно или странно, что культивируемым ими частным наукам
они придают гораздо большее развитие, чем это могли бы сделать люди, не
придающие им такой важности, которые даже почти совсем об этом не заботятся
или, во всяком случае, занимаются совсем другими вещами, более серьезными
для них. В особенности, мы имеем в виду здесь значительное развитие
экспериментальных наук, область, в которой, очевидно, современный Запад
отличается и в которой никто не думает оспа ривать его превосходство,
впрочем, мало завидное для восточных людей, поскольку оно должно быть
куплено ценой забвения всего того, что кажется им на самом деле достойным
интереса; тем не менее, мы не побоимся утверждать, что есть науки, даже
экспериментальные, о ко торых современный Запад не имеет ни малейшего
представления. Такие науки существуют на Востоке, и среди них те, которые мы
называем "традиционными науками"; такие были и на самом Западе в Средние
века и они имели сходные черты; некоторые из этих наук, давая повод и
практическому, бесспорно эффективному применению, действуют методами
исследования, совершенно чуждыми европейским ученым наших дней. Здесь не
место продолжать эту тему далее; но по крайней мере, мы должны объяснить,
почему мы говорим, что некоторые познания научного порядка имеют
традиционную основу и в каком смысле мы ее понимаем; однако именно это
вынуждает нас показать еще раз и более ясно, чем мы до сих пор это делали,
то, что составляет недостаток западной науки.
Мы говорили, что одной из особых черт этой западной науки является
претензия быть полностью независимой и автономной; и эта претензия может
поддерживаться, если систематически игнорируют всякое познание высшего
порядка по отношению к научному познанию, или, более того, если его
полностью отрицают. Над наукой в необходимой иерархии познания находится
метафизика, которая является чисто интеллектуальным и трансцендентным
познанием, тогда как наука, по самому своему определению, есть только
рациональное познание; метафизика, по существу, сверх рациональна,
необходимо, что бы она была таковой, иначе ее вообще не существует. Однако
рационализм состоит не просто в утверждении, что разум кое-что значит,
оспаривать это могут только одни скептики, а в утверждении, что ничего нет
над ним, следовательно, что невозможно никакое познание помимо научного;
таким образом, рационализм с необходимостью предполагает отрицание
метафизики. Почти все современные философы-рационалисты, более или менее
явно, в более или менее ограниченном смысле; у тех же, кто таковыми не
являются, встречается только сентиментализм и волюнтаризм, которые не менее
антиметафизичны, поскольку если и предполагается что-нибудь помимо разума,
то это ищут под ним, вместо того, чтобы искать над ним; истинный
интеллектуализм настолько же далек от рационализма, как, может быть, и от
современного интуитивизма, но в точности в противоположном направлении. В
этих условиях, если современный философ намеревается заниматься метафизикой,
то можно быть уверенным, что то, чему он дает такое название, не имеет
абсолютно ничего общего с истинной метафизикой, и это действительно так; мы
не можем дать этому иного имени, кроме "псевдо-метафизики", и если там и
встречаются иногда ценные размышления, то они относятся просто к научному
уровню. Следовательно, полное отсутствие метафизического познания, отрицание
всякого другого познания, кроме научного, произвольное ограничение самого