"Рене Генон. Восток и Запад" - читать интересную книгу авторасвоих ограничений, считает себя способным охватить всю Вселенную или же
реконструировать ее по прихоти своей фантазии и который, в особенности, полагает в качестве принципа абсолютное отрицание всего того, что его превосходит. Под этим надо понимать отрицание метафизического познания, которое относится к сверхрациональному порядку и является чисто интеллектуальным, т.е. познанием по преимуществу; современная философия не может признать существование истинной метафизики без того, чтобы самой не разрушиться, а что касается "псевдометафизики", которая входит в ее состав, то это всего лишь более или менее искусное собрание исключительно рациональных гипотез, на самом деле, научных, которые, в основном, ни на чем серьезном не основаны. В любом случае, значение этих гипотез всегда крайне ограничено; некоторые значимые элементы, которые могут быть туда включены, никогда не выходят слишком далеко за обычную научную сферу, а их тесная связь с самыми жалкими фантазиями, не в меньшей степени, чем систематическая форма, в которой они предстают, может лишь окончательно подорвать уважение к ним в глазах восточных людей. У них нет того особого способа мышления, к которому подходит наименование философии: у них не встречается ни систематического духа, ни интеллектуального индивидуализма; но если у них нет несообразностей философии, то они имеют освобожденный от всякой примеси эквивалент всего того, что она может содержать в себе интересного и что в их "традиционных науках" принимает даже гораздо более высокое значение; и сверх того они имеют несравненно больше, потому что в качестве принципа всего остального они имеют метафизическое познание, сфера которого абсолютно не ограничена. Таким образом, философия с ее попытками объяснения, с ее абстрактными разграничениями, с ее бесполезными изысками, ее бесцельными детской игрой; мы уже приводили оценку того индуса, который, в первый раз услышав концепции некоторых европейских философов, заявил, что в них были идеи, более или менее походящие для ребенка восьми лет. Таким образом, в еще меньшей степени можно рассчитывать на философию, чем на обычную науку, чтобы вызвать восхищение у восточных людей или хотя бы произвести на них благоприятное впечатление, и не надо воображать себе, что когда-нибудь они примут этот способ мышления, отсутствие которого в цивилизации не вызывает никакого сожаления и характерная узость которого является одной из самых больших опасностей интеллекта; все это для них является, как мы говорили, подделкой интеллектуальности, предназначенной исключительно для тех, кто, будучи неспособным видеть дальше и выше, из-за своей собственной ментальной конституции или под воздействием воспитания, навсегда обречен игнорировать то, чем является истинная интеллектуальность. Мы добавим еще несколько слов относительно того, что специально касается "философии действия"; эти теории, в целом, посвятили себя полному отречению от интеллекта; может быть, в этом смысле, было бы лучше открыто отказаться от всякой видимости интеллектуальности, чем бесконечно продолжать создавать иллюзии при помощи ничтожных спекуляций; но тогда зачем упорствовать в своем желании все еще создавать теории? Допускать, что действие должно быть поставлено надо всем, потому что неспособны достичь чистого умозрения, - это отношение, поистине, слишком напоминает лисицу из басни... Как бы то ни было, не следует льстить себя надеждой конвертировать их в похожие учения восточных людей, для которых умозрение несравненно выше действия; наконец, вкус к внешнему действию и поиски материального прогресса |
|
|