"Рене Генон. Восток и Запад" - читать интересную книгу автораболее, что это были "специалисты", приобретшие предварительно определенные
умственные установки, от которых невозможно было освободиться. Разумеется, среди европейцев, которые жили в непосредственном контакте с восточными людьми, все же были способные понять и усвоить некоторые вещи, и как раз потому, что они не были "специалистами", а были более свободны от предвзятых идей; но обычно, они ничего не написали; то, что они узнавали, они хранили для себя, впрочем, если бы им довелось говорить об этом с другими западными людьми, то непонимание, которое в подобных случаях обнаруживают западные люди, обескуражило бы их и привело бы к такой же осмотрительности, как и у восточных людей. Запад, в целом, никогда не умел извлекать пользу из некоторых индивидуальных исключений; что же касается трудов, которые там составляются относительно Востока и его учений, то лучше было бы иногда даже и не знать об их существовании, потому что простое незнание лучше, чем ложные идеи. Мы не хотим повторять все то, что мы уже сказали о продукции ориенталистов: с одной стороны, они, в результате, сбивают с толку западных людей, которые обращаются к ним, не имея средства их очистить от ошибок, а с другой стороны, способствуют тому, что дают (ввиду выставленного там напоказ непонимания) восточным людям еще более досадное представление о западной интеллектуальности. В этом отношении, это только подтверждает оценку, которую восточные люди уже сформулировали через посредство того, что они знают о Западе, и еще больше усилили у них эту установку осмотрительности, о которой мы только что упоминали; но первое препятствие более тяжелое, особенно, если инициатива сближения должна придти с западной стороны. Действительно, кто-нибудь, обладающий непосредственным знанием Востока, может, читая самый плохой перевод или самый причудливый комментарий, существовать без ведома автора, который, не понимая, выполнил только переложение и который если что-то угадал, то как-то случайно (это часто происходит в английских переводах, которые выполнены добросовестно и без излишней предвзятости, но также и безо всякой заботы об истинном понимании); часто можно там даже восстановить смысл, который был извращен, и во всяком случае, можно безо всякого вреда обращаться за справками к работам этого рода, даже не извлекая никакой другой пользы; но совершенно иным образом обстоит дело для обычного читателя. Ведь он, не имея никакого средства контроля, может обладать только двумя установками: или он безоговорочно верит в то, что восточные концепции именно таковы, какими их ему представляют, и он испытывает вполне объяснимое к этому отвращение, в то время как все западные предубеждения еще сильнее укрепляются; или же он отдает себе отчет, что эти концепции не могут, на самом деле, быть такими абсурдными и лишенными смысла, он более или менее смутно чувствует, что там должно быть что-то другое, но не знает, что же это может быть, и отчаявшись узнать это когда-нибудь, он отказывается этим заниматься и даже не хочет больше думать об этом. Таким образом, окончательным результатом будет всегда отдаление, а не сближение; мы, естественно, говорим только о людях, которые интересуются идеями, потому что только среди них находится тот, кто смог бы понять, если бы ему предоставили для этого средства; что касается остальных, которые видят в этом только предмет любопытства и эрудиции, то мы не хотим даже заниматься ими. В конце концов большинство ориенталистов являются всего лишь эрудитам и хотят ими быть; пока они ограничиваются историческими или филологическими трудами, это не имеет большого значения; очевидно, что |
|
|