"Рене Генон. Восток и Запад" - читать интересную книгу автора

единственно возможную отправную точку всех последующих реализаций, кое-кто
воображает себе, что вопрос может быть только о более или менее
беспорядочном "синкретизме"; однако, эти вещи не имеют ничего общего между
собой, не имеют никакого отношения друг к другу. Есть, также, такие, кто,
услышав слово "эзотеризм" (можно убедиться, что мы им не злоупотребляем), не
могут сразу же не вспомнить об оккультизме или о чем-нибудь подобном, в чем
нет и следа подлинного эзотеризма; невероятно, что самые необоснованные
претензии столь легко выдвигаются как раз теми, кто больше всего
заинтересован в их опровержении; единственным средством победить оккультизм
было бы показать, что в нем нет ничего серьезного, что он является
совершенно современным изобретением, и что эзотеризм в подлинном смысле
слова есть, на самом деле, нечто совершенно иное. Есть также те, кто, из-за
другого заблуждения, думают, что можно переводить "эзотеризм" как
"гностицизм"; здесь речь идет о концепции, доподлинно более древней, но ее
интерпретация не становится поэтому более строгой и более правильной.
Сегодня достаточно трудно узнать в точности, чем были эти довольно
разнообразные доктрины, объединяемые под этим родовым именем "гностицизм",
среди которых, разумеется необходимо проводить различия; но в целом,
представляется, что там имеются более или менее обезображенные восточные
идеи, возможно, плохо понятые греками и облеченные в фантастические формы,
почти несовместимые с чистой интеллектуальностью; конечно, можно найти и
более достойные внимания вещи, менее смешанные с чужеродными элементами,
ценность которых менее сомнительна, а значение гораздо более несомненно. Это
вынуждает сказать нас несколько слов о том, что касается в целом
александрийского периода: нам кажется бесспорным, что греки тогда находились
в достаточно непосредственном контакте с Востоком и что их дух,
следовательно, открывался перед концепциями, для которых он раньше оставался
закрытым; но к несчастью, результатом этого, видимо, был в большей мере
"синкретизм", чем истинный синтез. Мы не хотим чрезмерно умалять значение
таких доктрин, как неоплатонизм, которые, в лю бом случае, несравненно выше
всей продукции современной философии; наконец, лучше прямо подняться к
восточному истоку, чем проходить через каких-либо посредников; более того,
преимущество здесь в том, что это сделать гораздо легче, потому что
восточные цивилизации существуют всегда, тогда как греческая цивилизация
реально больше не имеет продолжателей. Знакомством с восточными учениями
можно воспользоваться, чтобы лучше понять не только неоплатонические
доктрины, но и чисто греческие идеи, поскольку, несмотря на значительные
различия, Запад тогда был гораздо ближе к Востоку, чем сегодня; но
невозможно поступить обратным образом, желая приступать к Востоку через
посредство греков, подвергают себя многим ошибкам. Ведь чтобы восполнить то,
чего не хватает на Западе, можно обращаться только к тому, что сохранило
свое действенное существование; речь вовсе не идет о занятиях археологией, а
рассматриваемые здесь вещи не имеют ничего общего с забавами эрудитов; если
познание античности и может играть здесь роль, то только в той мере, в какой
оно на самом деле поможет понять определенные идеи и еще раз подтвердить то
единство доктрин, в котором сходятся все цивилизации, за исключением одной
лишь западной, не имеющей ни принципов, ни доктрины и находящейся вне
нормальных путей человечества.
Если нельзя допустить никакой попытки слияния разных доктрин, то тем
более не может быть вопроса о замене одной традиции на другую;