"Тонино Гуэрра. Параллельный человек" - читать интересную книгу автора

на них висело) отбросят длинные поперечные тени, мелкие вдавлины
превратятся в черные пятна. Гвозди и вдавлины становятся невидимками.
Видны короткие косые тени и круглые пятна. Освещенная солнцем поверхность
расплывается: перед глазами город, виденный мною в один из дней августа.
Это Рим - таким он запомнился мне, когда я встречал маму.
Стоял один из тех знойных дней, когда солнце вгрызается в стены,
заглатывает дома и обрушивает на улицы поток раскаленной лавы: Рим
исчезает. Остаются лишь тени - прямоугольники, овалы, треугольники.
Треугольные тени - у обелисков. Высота треугольников - один, два и даже
десять метров, если вспомнить обелиск на площади св.Петра. В воздухе
колеблются мириады жгучих искр, будто кто-то направил сверху на город
зажигательное стекло. Туристы жмутся в тень, заполняют пространство
треугольников до самой вершины, слушают повисающие в воздухе черные слова
с окончанием на "s" и на "us", как в латыни. Птичий гомон становится
тяжелее, когда весь город утопает в слепящем сиянье.
Рядом с густыми тенями соседствуют тени прозрачные: они шевелятся,
словно их отбросили птичьи крылья или, может, шуршащие шинами автомобили.
И те и другие тени пересекают тонкие линии, расчертившие залитый солнцем
асфальт - вдоль и поперек, как паутина; это тень проводов и телевизионных
антенн. Любопытно, какие они разные, тени: те, что погуще, наводят на
мысли о мраморе, камне; те, что отброшены человеком или другим живым
существом, - совсем иное дело. По густоте тени можно будет судить о том, к
какому телу она относится, можно будет реконструировать все что угодно - и
людей и стены - на случай, если от них ничего не останется.
В тот памятный день среди теней на сверкающей от солнца площади
св.Петра двигалась и моя. Я надеялся встретить где-нибудь в городе тень
своей матери. Мне было известно: она приехала в Рим посмотреть, как я
устроился, в каком углу поселился; но искала меня как-то на ощупь, точно
целое яблоко в куче гнилья. Моей матери уже исполнилось восемьдесят, я уже
десять лет прожил в Риме, но она так ни разу и не побывала у меня в
гостях, потому что никогда прежде не покидала родного порога. Из
проклятого своего упрямства ничего не сообщила о приезде и, только
добравшись до Рима, попросила позвонить какого-то настолько бестолкового
шофера, что он тоже не сумел вразумительно объяснить, как называется кафе,
откуда он говорит по телефону. Так получилось, что с утра я кручусь по
городу в поисках матери - все равно, что искать иголку в стоге сена. К
двум часам меня наконец осенило: я сел в такси и поехал на площадь
св.Петра. Остановил машину прямо посреди площади. Озираюсь по сторонам:
только тень обелиска - черный треугольник, а в нем - группа немецких
туристов. Иду по жаре. Всматриваюсь: не маячит ли чья-нибудь тень в
колоннаде. Никого нет. Поднимаюсь по ступеням, хочу взглянуть: нет ли ее в
соборе. Только сейчас обратил внимание на маленькую тень возле самой
стены. Стою под немилосердно палящим солнцем, а сам проклинаю все на
свете; уже догадался: это моя старушка мать. Выговариваю ей: нельзя себя
так вести - около четырехсот километров на автобусе, в ее-то годы.
Хватаюсь руками за голову, продолжаю отчитывать. Вдруг тень ее руки
поднимается кверху, вытягиваясь. Мама тронула меня за плечо, как бы что-то
показывая.
- Это, что ли, окно папы?
- Да, третье снизу, - отвечаю и продолжаю чертыхаться.