"Тонино Гуэрра. Параллельный человек" - читать интересную книгу автора

Птица, должно быть, совсем небольшая. Как раз в тот момент, когда я
собирался представить ее себе, из-за колонны среднего размера выглянула
беленькая головка. Тут же спряталась. Я попытался осторожно подкрасться,
чтоб рассмотреть птицу вблизи. Ничего не поделаешь, если в последнюю
минуту она улетит. Я возле колонны, всем телом подался вперед, смотрю:
здесь ли птица. Нет, исчезла уже. Резко поднял голову к небу. Там ни
пятнышка. Обошел все колонны вокруг, идя по следу. Хожу взад-вперед.
Пропала. Кричу, бью в ладоши, чтоб взлетела, если, несмотря на поиски, она
где-то все-таки притаилась. Напрасно. Да видел ли я птицу на самом деле?
Показывалась ли беленькая головка из-за колонны?
К счастью, птица появилась на следующий день. Та самая, я не
сомневался. Чайка. Летела над морем прямо перед глазами.


На нем была тропическая форма цвета хаки и кепи с длинным козырьком.
Когда он присаживался на песок, то становился невидимкой. Если стоял на
фоне бирюзового моря - казался зелено-желтым пятном. На плече винтовка -
черный вертикальный штрих. Наклонялся то и дело, проверял: не ходила ли
ночью по берегу чайка. Следы ее часто попадались на глаза. Других не было
видно. Его звали Франц. Немецкий солдат, охранявший в сорок четвертом эту
полоску берега; каждое утро проделывал он вдоль побережья пять километров
пешком. Вылезал из-под железобетонного колпака, где возле пушки,
нацеленной в море, оставался сержант. Вдвоем они отвечали за пресечение
высадки. По утрам Франц совершал обход береговой полосы с целью обнаружить
следы высадившихся в ночное время неприятельских сил, в первую очередь
американцев и англичан; они причаливали к этому берегу, чтоб навести,
порядок среди партизан. Вся история со следами была, впрочем, предлогом
лишний раз вылезти из-под железобетонного колпака. Чайка кружила над
морем, выдерживая дистанцию, превышавшую триста метров. Временами птица
подлетала на расстояние двухсот пятидесяти; тогда Франц немедля брал ее на
прицел. Однако чайка всякий раз успевала улететь в безопасную зону до
того, как прогремит выстрел. Франц был страстный охотник. Любил охоту всех
видов. И не терпелось ему поскорее подстрелить эту чайку. Но пока она
держалась за двести метров, то была в безопасности. Австрийская винтовка
Франца стреляла прицельно только до ста пятидесяти метров. Дальше нужна
крупная цель, например человек. Поляка под Монте-Кассино он подстрелил с
двухсот. На редкость удачным было попадание с двухсот пятидесяти в
морского пехотинца на побережье в Анцио. За четыре года войны на всех
фронтах он убил только этих двоих - поляка и американца. Никогда Франц не
позволял себе палить просто так - ночью или не видя определенной цели. Ни
разу не нажал на спусковой крючок, когда цель - человек или животное -
находилась на расстоянии более трехсот метров. В двухстах метрах - почти
полная уверенность в попадании, в двухстах пятидесяти - все зависело от
случая, в трехстах - надейся на чудо. Попадание в морского пехотинца
относилось к разряду чудес: об этом можно рассказать в компании так же,
как и про серую куропатку, которую Франц подстрелил еще в Тройсдорфе. За
всю войну Франц только дважды попал в цель. Что ни говори, теперь на войне
винтовка - бесполезная вещь: неприятель либо уже под самым носом: нужен
кинжал или что-нибудь в этом роде, - либо на расстоянии, неудобном для
пули, которая должна его прикончить.