"Виктор Гюго. Бюг-Жаргаль" - читать интересную книгу автора

Предыдущие строфы голос пропел печально, с частыми остановками; но
последние слова прозвучали страшной угрозой.
"О Мария! ты подобна прекрасной пальме, тихо склоняющей свой стройный
стан; ты ищешь свое отражение в глазах твоего милого, точно пальма в
прозрачной воде родника.
Но знай, что в глубине пустыни таится порой ураган, который завидует
счастью того родника; он налетает, и под взмахами его тяжелых крыльев воздух
смешивается с песком; он кружится вокруг дерева и ключа огненным вихрем; и
родник иссыхает, а пальма чувствует, как под дыханием смерти свертывается
зеленый шатер ее листьев, величественный, как корона, и пышный, как кудри.
Трепещи, о белая дочь Испаньолы!

[Наши читатели, вероятно, знают, что Испаньола - первое название,
данное Христофором Колумбом острову Сан-Доминго в год его открытия, в
декабре 1492 г. (Прим. авт.)]

Трепещи, как бы все кругом не стало ураганом и пустыней. Тогда ты
пожалеешь о любви, которая могла привести тебя ко мне, как веселая ката,
птица спасения, ведет путника через пески Африки к светлому источнику.
Почему отвергаешь ты мою любовь, Мария? Я король, и голова моя
возвышается над головами всех людей. Ты белая, а я черный, но день сливается
с ночью, чтобы породить зарю и закат, более прекрасные, чем светлый день".

VIII

Последние слова песни закончились протяжным вздохом и долгим трепетным
стоном гитары. Я был вне себя. "Король! Черный! Раб!" Тысячи бессвязных
мыслей, вызванных этой непонятной песней, кружились в моей голове. Меня
охватило яростное желание покончить с неизвестным, который осмеливается
вплетать имя Мари в свои песни, полные любви и угроз. Я судорожно схватил
свой карабин и бросился вон из беседки. Испуганная Мари протянула руки, чтоб
удержать меня, но я уже скрылся в чаще, пробираясь туда, откуда слышался
голос. Я обыскал лес во всех направлениях, просовывал дуло своего карабина
во все кусты и заросли, обошел вокруг каждое толстое дерево, обшарил высокую
траву. Ничего, ничего - нигде ничего! Эти бесплодные поиски, соединенные с
бесплодными размышлениями о непонятных словах только что слышанной мною
песни, добавили лишь смятение к моему гневу. Неужели я никогда не настигну
дерзкого соперника, никогда не открою его имени! Неужели я так и не узнаю,
кто он, так и не встречу его! В эту минуту звон бубенчиков отвлек меня от
моих мыслей. Я обернулся. Возле меня стоял карлик Хабибра.
- Здравствуйте, хозяин, - сказал он, отвешивая мне почтительный поклон;
однако его хитрые глаза искоса следили за мной и вспыхнули непередаваемым
выражением злобного торжества, когда заметили тревогу, написанную на моем
лице.
- Скажи, - крикнул я ему сердито, - видел ты кого-нибудь в этом лесу?
- Никого, кроме вас, сеньор, - ответил он спокойно.
- Разве ты не слышал здесь голоса?
Раб с минуту помолчал, как бы подыскивая ответ. Я весь кипел.
- Отвечай, - крикнул я ему, - отвечай же, несчастный, слышал ты здесь
голос?