"Виктор Гюго. Бюг-Жаргаль" - читать интересную книгу автора

- Я могу прожить еще два дня без еды, - сказал он.
Я вздрогнул от ужаса; тут только я заметил страшную худобу несчастного.
Он продолжал:
- Моя собака ест только из моих рук; если б я не расширил отдушину,
бедный Раск умер бы с голоду. Пусть уж лучше умру я, а не он, если мне все
равно надо умереть.
- Нет, - вскричал я, - нет, вы не умрете от голода!
Он не понял меня.
- Конечно, - сказал он с горькой улыбкой, - я мог бы прожить еще два
дня без еды; но я готов, господин офицер; пусть сегодня - это еще лучше, чем
завтра; только не обижайте Раска.
Тут я понял, что значили слова "я готов". Обвиненный в преступлении,
которое карается смертью, он подумал, что я пришел за ним, чтобы вести его
на казнь; и этот человек, обладавший огромной силой, имевший столько
возможностей для побега, говорит спокойно и кротко пришедшему за ним
мальчику: "Я готов!"
- Не обижайте Раска! - повторил он еще раз.
Тут я не выдержал.
- Как, - вскричал я, - вы не только принимаете меня за своего палача,
но сомневаетесь даже в моем сострадании к бедной, ни в чем неповинной
собаке!
Он был тронут, голос его смягчился.
- Белый, - сказал он, протягивая мне руку, - прости меня, я люблю свою
собаку; а твои, - прибавил он после короткого молчания, - сделали мне так
много зла.
Я обнял его, пожал ему руку и постарался его разубедить.
- Разве вы меня не узнали? - спросил я его.
- Я знал, что ты белый, а для белых, даже самых добрых, черный так мало
значит! К тому же ты тоже виноват передо мной.
- В чем же? - спросил я удивленный.
- Разве ты не спас меня два раза от смерти?
Я улыбнулся, услышав его странное обвинение. Он заметил это и продолжал
с горечью:
- Да, я могу сердиться на тебя за это. Ты спас меня от крокодила и от
плантатора; и, что еще хуже, - ты отнял у меня право ненавидеть тебя. Я так
несчастлив!
Странность его мыслей и выражений уже почти не удивляла меня. Она
как-то соответствовала всему его облику.
- Вы сделали для меня гораздо больше, чем я для вас, - ответил я ему. -
Вы спасли жизнь моей невесты, Мари.
Он вздрогнул, как от электрического тока.
- Мария! - сказал он сдавленным голосом; голова его опустилась на
судорожно сжавшиеся руки, широкая грудь вздымалась от тяжких вздохов.
Признаюсь, уснувшие было подозрения снова пробудились во мне, но без
гнева и без ревности. Я был слишком близок к счастью, а он слишком близок к
смерти, чтобы подобный соперник, если он и правда был моим соперником, мог
возбудить во мне иные чувства, кроме участия и жалости.
Наконец он поднял голову.
- Иди, - сказал он, - не благодари меня!
Затем прибавил после короткой паузы: