"Виктор Гюго. Бюг-Жаргаль" - читать интересную книгу автора

варились вместе с большими кусками свинины, собачьего и черепашьего мяса, в
громадных котлах, украденных у плантаторов. Вдалеке, на самом краю лагеря,
гриоты и гриотки водили большие хороводы вокруг костров, и ветер доносил до
меня обрывки их диких песен, звуки гитар и балафо. Несколько дозорных,
размещенных на вершинах соседних скал, обозревали окрестности главного штаба
Биасу, единственной защитой которого на случай нападения были тележки,
нагруженные добычей мятежников и боевыми припасами, оцеплявшие весь лагерь.
Эти черные часовые, стоявшие на вершинах остроконечных гранитных пирамид,
вздымавшихся вокруг всей долины, осматриваясь, все время крутились на одном
месте, как флюгера на шпилях готических башен, и кричали друг другу во всю
силу своих легких: "Nada! Nada!" {Ничего! Ничего! (Прим. авт.)} - это
значило, что лагерю не грозит никакая опасность.
Время от времени вокруг меня собирались кучки любопытных; негры
смотрели на меня с угрожающим видом.

XXVIII

Наконец ко мне подошел отряд довольно хорошо вооруженных цветных
солдат. Негр, которому я, по-видимому, принадлежал, отвязал меня от дуба и
передал начальнику отряда, а тот вручил ему взамен довольно увесистый
мешочек, который он тотчас же раскрыл. Там были пиастры. Пока мой негр,
опустившись на колени, жадно пересчитывал их, солдаты увели меня. Я с
любопытством рассматривал их одежду. На них были трехцветные мундиры
испанского покроя из грубого коричневого, красного и желтого сукна. Шапки
вроде кастильских montera, {суконная шапка (исп.)} украшенные большой
красной кокардой, {известно, что это цвет испанской кокарды. (Прим. авт.)}
скрывали их курчавые волосы. Вместо лядунки у них сбоку висело что-то вроде
охотничьей сумки. Каждый был вооружен тяжелым ружьем, саблей и кинжалом.
Вскоре я узнал, что такую форму носили телохранители Биасу.
Покружив некоторое время между неправильными рядами шалашей, которые
усеивали весь лагерь, мы подошли ко входу в грот, высеченный самой природой
в отвесном склоне одной из громадных скал, окружавших высокой стеной
саванну. Внутренность этой пещеры была скрыта от глаз большим занавесом из
тибетской ткани, называемой кашемиром и отличающейся не столько яркостью
красок, сколько мягкостью складок и разнообразием рисунка. Перед ней стояло
несколько сдвоенных рядов солдат, одетых так же, как и те, что привели меня.
Обменявшись паролем с двумя часовыми, шагавшими перед входом в грот,
начальник отряда приподнял край кашемирового занавеса, ввел меня в пещеру и
снова опустил его за мной.
Медная лампа с пятью рожками, подвешенная к своду на цепях, бросала
колеблющийся свет на сырые стены пещеры, скрытой от дневного света. Между
двумя шеренгами солдат-мулатов я увидел чернокожего, сидящего на толстом
обрубке красного дерева, наполовину прикрытом ковром из перьев попугая. Этот
человек принадлежал к племени сакатра, которое отличается от негров только
едва заметным оттенком кожи. Одет он был самым нелепым образом. Прекрасный
плетеный шелковый пояс, на котором висел крест св. Людовика, низко
перетягивал ему живот и поддерживал синие штаны из грубого холста; белая
канифасовая куртка, такая короткая, что не доходила ему до пояса, дополняла
его наряд. На нем были серые сапоги, круглая шляпа с красной кокардой и
эполеты - один золотой, генеральский, с двумя серебряными звездочками, а