"Роман Гуль "Дзержинский (начало террора)"" - читать интересную книгу автора

если многие польские социалдемократы тянули вправо к организационным
методам умеренной социал-демократии Запада, то "огонь" Дзержинский
добивался всеми силами противоположного: союза с Лениным.
Эти роковые для судьбы России люди еще не видели друг друга, хоть и шли
уж на смычку. Их объединение произошло в 1906 году на Стокгольмском съезде,
где Ленин впервые встретился с Дзержинским. Бесовский, циничный, прекрасно
разбирающийся в людях, Ленин сразу оценил вождя "Социал-демократии Польши и
Литвы" Дзержинского, славившегося аскетизмом, фанатизмом и
вседозволенностью методов борьбы.
Фигуры этих пошедших в революцию "дворян", воплотителей бредовой идеи
террористическо-полицейского коммунизма были разны во многом. Нетерпеливый,
горячий, заносчивый, нервный поляк Дзержинский и спокойный монголообразный
циник с хитрой сметкой Ленин. Общим у них было одно, у обоих совершенно "не
поворачивалась шея": кроме всероссийской социальной революции оба не видели
ничего.
Малообразованного, недалекого, не питавшегося ничем, кроме брошюрок,
Дзержинского Ленин, конечно, превосходил и умом, и образованием на две
головы. Но Дзержинский и не претендовал на роль коренника объединенной
партии. Зато Ленин сразу понял, что этот фанатический поляк - замечательная
пристяжная в той тройке, в которую Ленин впрягся коренником и которая
разомчит всю Россию.
И Ленин "обласкал", приблизил к себе этого "инфернального молодого
человека", понимая, что именно такие нужны для его, ленинского дела. Он
ввел Дзержинского в ЦК объединенной всероссийской партии.


10. Тюремный дневник

После разгрома первой революции, в апреле пятый раз, был схвачен полицией
и заключен 1908 года Дзержинский в Варшаве вновь, в в тюрьму.
В те дни Варшавская тюрьма жила странной жизнью. В камерах - нездоровый
юмор, неестественная приподнятость и веселость.
Иногда сутки напролет тюрьма пела и танцевала. Из камеры в камеру шла
"стуканная почта" членов разгромленных революционных организаций. Стучали о
назначенной казни, о раскрытом провокаторе, и каждодневно заключенные
убивали время, играя в странную тюремную игру - "дупака".
Игра несложна. Один в коленях другого прятал голову, а стоящие кругом
ударяли его по заду до тех пор, пока зажатый не угадывал, кто ударил. Тогда
ложился угаданный, и снова в камере раздавались удары.
Товарищи Дзержинского рассказывают, что тридцатилетний, худой, с
ввалившимися щеками и стеклянными безучастными глазами, уже сильно больной
туберкулезом будущий вождь ВЧК играл в дупака с присущей ему азартностью и
запальчивостью. Особенно если зажатый был, например, эсер. Заключенные,
смеясь, даже предполагали, что столь своеобразным способом Дзержинский
сводил с противником политические счеты.
Так шла жизнь тюрьмы. А когда Дзержинского поместили в одиночку Х
павильона, он на клочках папиросной бумаги стал писать дневник, раскрывая в
нем "тайнейшие уголки души", изливая свою "грустную" душу и пересылая его
на волю.
"На дне моей души тишина и какое-то непонятное спокойствие, не