"Роман Гуль "Дзержинский (начало террора)"" - читать интересную книгу автора

гармонирующее ни с этими стенами, ни с тем, что осталось вне этих стен, -
писал 30 апреля Дзержинский, - я чувствую порой такой гигантский источник
энергии, что, кажется, выдержу все и вернусь.
А если не вернусь, то, может быть, мой дневник попадет в руки моих
друзей, и они будут иметь меня, частицу меня, и уверенность в том, что я
был спокоен, и что призывал их в минуты тишины и скорби и радостных мыслей,
и что мне было хорошо, как только может быть хорошо одному, в тишине с
мыслями о весне, о природе, а тишина временами такая, что увидеть можно
свои мысли и дружескую улыбку...
Каждый день заковывают в кандалы все больше и больше людей. Холодное
бездушное железо, соединенное с живым человеческим телом, железо, вечно
жаждущее тепла, никогда не насыщенное и всегда напоминающее неволю. Когда
выходят на прогулку, вся тюремная тишина наполняется одним этим лязгом,
проникающим во все фибры души и властно заполняющим все существование. Они
ходят со взором, устремленным в небо, на зеленеющие деревья, не замечая
красоты, не слыша гимна жизни, не чувствуя лучей солнца. Заковывают их,
ибо хотят отнять у них все, оставив только этот похоронный звон... Если б
звезда социализма, звезда будущего, не светила человечеству, не стоило бы
жить..."
Казалось бы, как тонко понимал Дзержинский тюрьму и ее тоску несвободы. И
именно этот страшный своей худобой арестант с почти прозрачным
страдальческим лицом и реденькой кудрявой бородкой всего через несколько
лет создал в России такое количество тюрем, какого за столетия не создало
самодержавие.
Правда, он сменил в тюремных канцеляриях портреты Николая II на портреты
Ленина, но тюремная тоска от этого не уменьшилась.
Сидя уже в красной тюрьме, социалистка А. Измайлович, пробывшая при
самодержавии 11 лет на Нерчинской каторге, на клочках бумаги тоже вела в
коммунистическом "доме лишения свободы" тюремный дневник: "Была
самодержавная монархия. Стала Советская "Социалистическая" Республика, а
тюрьма - та же. Разве только грязнее. Да места стало мало. Но по существу
решительно никакой разницы. И даже стены расписаны так же. Вот картинка:
расстрел. Несколько фигур, уродливо, по-детски нарисованных, выстроились в
ряд, а другой ряд фигур стреляет в них из винтовок. Это не поэтический
вымысел. Отсюда недавно ушли на расстрел шесть человек. Под картинкой
типичная надпись: "попал прямо в ..." И от этого цинизма картина делается
жуткой".
В это время Дзержинский жил в кабинете ВЧК- "Он не имел никакой личной
жизни. Сон и еда были для него неприятной необходимостью, о которой он
никогда че помнил. Ойод, который ему приносили в кабинет, чаще всего
уносился обратно нетронутым. Он беспрерывно рылся в бумагах, изучал
отдельные дела и с особенной охотой занимался личным допросом арестованных.
Происходило это всегда ночью.
По-видимому, из долгой своей тюремной практики Дзержинский знал, что
ночью психика человека не та, что днем. В обстановке ночной тишины
сопротивляемость интеллекта несомненно понижается, и у человека, стойкого
днем, можно вырвать сознание ночью", - пишет бывший член коллегии ВЧК
Другов.
По своему педантическому характеру этот человек с картонной душой
оказался исключительно талантливым тюремщиком. Дзержинский самолично входил