"Георгий Дмитриевич Гулиа. Сулла (Историческая трилогия - 3) " - читать интересную книгу автора

2

Актеры Полихарм и Милон явились не одни: они привели с собой некоего
бородача по имени Буфтомий, родом из Мавритании. Архимим Полихарм шепнул на
ухо Сулле, что этот Буфтомий преуспевает в различного рода гаданиях, он был
бы, дескать, великим мантиком, если бы не врожденная лень, от которой нет
избавления.
Сулла присмотрелся к худощавому Буфтомию, как видно давно не
посещающему бальнеумы. Такой невзрачный, молчаливый человечек в обветшалой
тоге неопределенного цвета. А лицо у него не то чтобы черное, но достаточно
темное, чтобы не спутать его с жителем италийских земель. Ничего особенного,
за исключением глаз: глаза действительно странные, на них нельзя не обратить
внимания. Что-то притягательное в них. Они - словно финикийские стекляшки на
лунном свету. А на самом деле - черные-пречерные. И в них светится
неприятный огонь. Именно на этот огонь обратил внимание Суллы архимим как на
главную особенность Буфтомия.
- Такие глаза, - шептал Полихарм, - видят очень много...
Сулла чувствовал себя в лагере в полной безопасности. Это не то что в
Риме, где каждую минуту ждешь предательского удара.
Да, были там денечки! Как выражаются самниты, вполне пригодные для
печения, то есть жаркие, когда можно испечь любое блюдо. Сколько раз за
последнюю декаду подвергалась смертельной опасности жизнь Суллы? Даже не
счесть! Но не случалось беды чернее той, которую готовил Сульпиций со своими
головорезами. Не будь Мария, не будь его приказа, голова Суллы уже
красовалась бы на форуме. Особенно благодарить Мария не за что. Едва ли
убийство Суллы принесло бы ему много пользы, скорее - наоборот. И совесть,
наверное, заговорила в нем: вспомнил, какую неоценимую помощь оказал ему
Сулла в Африке, в Югуртинскую войну...
Сейчас, когда опасность миновала, не мешало бы подкрепиться хорошим
ужином и щедрой порцией вина...
Архимим Полихарм - сицилийский грек. С малых лет подвизается он на
сцене. Поначалу играл покинутых матерями мальчиков, потом - бессловесных
воинов с дротиками и щитами в руках. К сорока годам полностью развернулся
его талант. Полихарм сделался любимцем публики. Не раз приветствовала толпа
Полихарма в Риме. Особенно удавались ему роли трагические: мастерски вышибал
слезу у зрителя, да так, что долго, долго вспоминали Полихарма. Сказать по
правде, и рост высокий, и голос густой, словно мед, во многом способствовали
его успеху. При такой наружности да при его мастерстве не мудрено прослыть
великим актером.
Что же до Милона - этот, конечно, уступал архимиму. Он особенно любил
роли в греческих комедиях. Комедия веселит душу, но трагедия вроде бы выше,
чувства, которые она вызывает в тебе, остаются надолго, может быть на всю
жизнь. Правда, надо отдать должное и Милону: народ покатывается со смеху,
глядя на его ужимки, - ну, обезьяньи воистину! Или играет, например, он и
такую роль: жена обманывает мужа, а муж, дурак, ничего не замечает. Более
того, потчует вином и жареной рыбой любовника своей жены. Потешно смотреть
на все это. Вдобавок у Милона кривые ноги и рожа такая, что одна она
способна забавлять весь театр с утра и до вечера.
Эпикед принес вина в большом этрусском кувшине, на глиняных тарелках