"Георгий Дмитриевич Гулиа. Сулла (Историческая трилогия - 3) " - читать интересную книгу автора

проклятия. И другие центурионы выразили то же мнение: не уйти, никуда не
скрыться Марию от справедливого возмездия!..
- Я в это свято верю, - сказал Фронтан.
- И я!
- И я!
- Мы все верим!
Можно ли требовать большего единодушия? Сулла пил вино, а взгляд его
скользил поверх керамического сосуда. Этот взгляд видел многое, а сердце
чувствовало еще больше. Нет, на этих людей, на солдат Нолы положиться можно
вполне.
Сулла сказал:
- Я учуял, куда гнет Марий. Этих диктаторов вижу насквозь. И сказал
себе: республика в опасности! Наступает пора беззакония, наступает время для
убийц, пора торжества врагов отечества. И я сказал себе: беги, Сулла, в
Нолу, беги к своим испытанным друзьям. А ежели смерть, то смерть вместе с
ними, в одной фаланге с ними!
Эти слова были встречены единым возгласом одобрения. Солдаты
непритязательны в выражении своих чувств, и возглас у них в минуту прилива
решимости один и тот же.
Сулла еще не кончил речь. Он не все еще высказал. Надо доводить свою
мысль до логического конца. Надо добиться полного взаимопонимания - без
этого не делается ни одно дело, а тем более - военное. План действий для
него вполне ясен. Он знал, чего хочет, знал, каким идти путем, когда
двигаться с места и где остановиться. Следовало, чтобы поняли его друзья,
чтобы все солдаты этого лагеря разделяли его намерения, одобряли их и, если
это понадобится, положили жизнь за своего полководца Луция Корнелия Суллу.
Сулла поднял руку, потребовал полного внимания.
- Мои люди сообщали мне все, - говорил Сулла. - Я знал обо всем, что
творилось в Риме, о каждом убийстве. Мое сердце разрывалось на части. Но еще
горше было сознание того, что Рим подпадает под власть гнусного диктатора.
"Как?! - думал я, и колени мои в ужасе подкашивались. - Неужели никто не
преградит дорогу единовластию? Неужели придет конец нашей традиционной
римской свободе?"
Командиры слушали, что называется, разинув рты. Перед ними выступал не
заправский оратор, но человек, глубоко заинтересованный в судьбах отечества.
Простецкие солдатские души ловили каждое слово полководца. Сердца
открывались словам и мыслям ясным, высказанным без особых ораторских
ухищрений. Свойское, понятное слово западало глубоко в душу, и рука уже
тянулась к мечу, чтобы оборонить этого славного полководца от всей и
всяческой враждебности к нему.
Но Сулла, уверенно проведший эту свою беседу и, как говорят этруски,
увлекший под свою тогу весь легион, почитал дело не совсем еще оконченным.
Любое письмо должно быть доведено до ясного конца. Любая беседа должна
завершиться полным взаимным пониманием. Здесь нет места половинчатости,
недоговоренности, недомолвкам и тому подобному. Посему Сулла и решил довести
до ума и сердца каждого командира и солдата нижеследующее:
- Я хочу, - надеюсь, таково и ваше желание, - чтобы каждый из вас и
каждый за пределами этой палатки ясно представлял себе нашу цель в этой
великой борьбе. Если некие политиканы не находят ничего лучшего, как только
надеть ярмо диктатуры на наши шеи, то нам надлежит предпринять прямо