"Николай Гумилев. Путешествие в страну эфира" - читать интересную книгу автора

Я схватил ее и побежал. Она прижалась ко мне, торопя
- Скорей! Скорей!
Я упал на поляне, покрытой белым песком, а кругом стеною
вставала хвоя. Я поцеловал Инну в губы. Она молчала, только
глаза ее смеялись. Тогда я поцеловал ее опять...
Сколько времени мы пробыли на этой поляне - я не знаю. Знаю
только, что ни в одном из сералей Востока, ни в одном из чайных
домиков Японии не было столько дразнящих и восхитительных ласк.
Временами мы теряли сознание, себя и друг друга, и тогда
похожий на большого византийского ангела андрогин говорил о
своем последнем блаженстве и жаждал разделения, как женщина
жаждет печали. И тотчас же вновь начиналось сладкое любопытство
друг к другу.
Какая-то большая планета заглянула на нашу поляну и прошла
мимо. Мы приняли это за знак и, обнявшись, помчались ввысь.
Снова красные и зеленые облака катали нас на своих дугообразных
хребтах, снова звучали резкие, гнусные голоса всемирных гуляк.
Бледный, с закрытыми глазами, в стороне поднимался Мезенцов, и
его пергаментный лоб оплетали карминно-красные розы. Я знал,
что он бормочет заклинанья и творит волшебство, хотя он не
поднимал рук и не разжимал губ. Но что это? Красные и зеленые
облака кончились, и мы среди белого света, среди фигур
бесформенных и туманных, которых не было раньше. Значит, мы
потеряли направление, и вместо того, чтобы лететь вверх, к
внешнему миру, опустились вниз, в неизвестность. Я посмотрел на
Инну, она была бледна, но молчала. Она еще ничего не заметила.


IV

Место это напоминало античный театр или большую аудиторию
Сорбонны. В обширном амфитеатре, расположенном полукругом,
толпились закутанные в белое безмолвные фигуры. Мы очутились
среди них, и из всеобщей белизны ярко выделялись розы Мезенцова
и драгоценности Инны.
Перед нами, там, где должны были бы находиться актеры или
кафедры, я увидел старого доктора. В черном изящном сюртуке он
походил на лектора и двигался как человек, вполне владеющий
своей аудиторией. Очевидно было, что он сейчас начнет говорить.
Как перед большой опасностью, у меня сжалось сердце, захотелось
крикнуть, но было поздно. Я услышал ровный, твердый голос,
сразу наполнивший все пространство.
"Господа! Лучшее средство понять друг друга - это полная
искренность. Я бы с удовольствием обманул вас, если бы мне было
это нужно. Но это мне не нужно. Чем отчетливее вы будете
сознавать свое положение, тем выгоднее для меня. Я даже буду
пугать вас, искушать. Моя правдивость сделает то, что вы
сумеете противостоять всякому искушению. Вы находитесь сейчас в
моей стране, я предлагаю вам остаться в ней навсегда.
Подумайте! Отказаться от любви и ненависти, смен дня и ночи. У