"Георгий Гуревич. Ия, или Вторник для романтики (Авт.сб. "Только обгон")" - читать интересную книгу автора

Лязгая гусеницами по камням, машина двинулась к ближайшей бухточке.
Люди провожали ее, крича и махая платками, хотя махать было некому, в
решетке никто не сидел. Внезапно Сошин заметил, что на пути машины торчит
острая ребристая плита, как раз под самый клиренс, вот-вот напорется,
забуксует. Кинулся оттолкнуть. Куда там! Плита и не шевельнулась. Но,
демонстрируя свои таланты, машина сама обошла препятствие. Не доходя
метров пяти, взяла в сторону, объехала плиту и вывернула на прежний курс.
Берег сравнительно круто спускался к воде, но машина и тут не
сплоховала. Немножко притормозила, взяла чуть наискось, мягко съехала,
увлекая за собой мокрую гальку. И вот уже гусеницы шлепают по воде, струи
заливают ступицы. Мотор не заглохнет ли? Нет, уже и ребристый вал покрыт
водой, лопатки взбивают пену. Словно робкий купальщик, машина постепенно
погружается по "колени", по "пояс", по "грудь". С полминуты еще режет
волну острым носом, а там и нос нырнул, волны переплескивают через него.
Некоторое время еще скользит над водой антенна, словно перископ подводной
лодки. Скользит, скользит и погрузилась. Неспокойное море стирает
треугольный след. Что там происходит сейчас под этой блестящей колышущейся
поверхностью? Хорошо бы увидеть.
В том-то и дело, что можно было видеть.
Ходоров пригласил гостей в смотровую. Открыл дверь, обыкновенную дверь,
обитую войлоком, а за ней оказался подводный мир.
В смотровой было несколько экранов: передний большой, два маленьких у
самого пола, боковые - справа и слева, один на потолке и еще задний. Ни
единого окна, одни только экраны: внизу видно дно, сбоку и наверху - вода.
И так как изображение проплывало с переднего экрана через боковые на
задний, создавалась полная иллюзия передвижения. Даже укачивало немножко,
поскольку, пробираясь между подводных скал, машина то зарывалась носом, то
переваливалась с боку на бок. Одна из зрительниц, особенно склонная к
морской болезни, выбежала бледная, прижимая платок ко рту.
Отчасти даже хорошо было, что старт запоздал. Утренний туман успел
рассеяться, и экраны светились радостным золотистым светом. В
золотисто-зеленой воде расплывчатыми тенями проплывали скалы. Над ними
шевелились водоросли, словно волосы, вставшие дыбом. Развевались зеленые
ленты морской капусты, волновался красный и бурый мох. Мелькали похожие на
астры актинии, белые, розовые и кремовые морские лилии с пятью лепестками
вокруг хищного рта. Глаза не успевали все охватить, все заметить.
"Смотрите, смотрите!" - слышалось то и дело. Вот стайка рыбок разлетелась
брызгами, уступая машине дорогу. Рядом хищник, проголодался, распялил рот,
всосал ближайшую. Пронесся толчками маленький кальмар - живая ракета,
изобретенная природой. Выталкивая воду, вытягивал щупальца в струнку, а
исчерпав инерцию, сжимался в комок. А вот оранжевая офиура, словно пять
змеек, сросшихся головами. Смотрите, смотрите!
Безжалостно давя хрупкие раковины, машина переваливала через скалы,
лавировала, обходя одинокие рифы, прибавляя скорость, всплывала, чтобы
преодолеть каменный барьер или расщелину. Она прокладывала путь с такой
уверенностью, будто за рулем в ней сидел опытный водитель, много лет
проработавший на подводных трассах. И зрители после каждого броска
невольно начинали аплодировать. Кому? Сегодняшнему имениннику -
конструктору этой смышленой машины.
Именинник между тем стоял в углу, прислонившись к стене и скрестив руки