"Георгий Гуревич. В зените" - читать интересную книгу автора

смотрит на меня участливо.
Старик-скелет-старик-скелет. Кто настоящий, кто обман зрения?
Кажется, Граве улавливает мои мысли. - Мы оба настоящие, как ни странно.
Я действительно уроженец планеты Хох, нечеловек с пятнистой кожей. И я
действительно старик, пожилой астроном, посвятивший жизнь межзвездным
контактам. По мнению моих знакомых, я тяжелодум, медлительный, мешковатый,
незлой, ироничный несколько. Это мой подлинный характер. Анапод преобразует
его в привычную для вас форму - в образ человека с такой натурой, как у
меня. Старик-скелет-старик-скелет... Открытки бывают такие: справа видишь
одно, слева - другое.

А все-таки ложь! Пусть внешность отвратительна, пусть ты уродлив и
страшен. Культурный человек не обращает внимания на внешность. Мне
неприятно, что звездожители начали знакомство со лжи, с очков, втирающих мне
очки. Ведь мы же полагали, что старшие братья по разуму - образец
безупречной честности. Вот как оправдывается пятнистый череп: - Вы
ошибаетесь, правда трудна, не всем под силу ее вынести. И у вас на Земле
скрывают истину от безнадежно больных, прячут от детей темные стороны жизни.
Даже взрослые брезгливо отворачиваются от гнойных язв, от искромсанного
поездом. Мы же пробовали здесь подойти к вам в подлинном виде. Вы кричали:
"Прочь, прочь, уберите!" Вы и сейчас морщитесь, глядя на меня, содрогаетесь
от отвращения. И не надо мучиться, пристегните анапод. Легче же! Для того и
был придуман этот аппарат. Не для вас лично, не обольщайтесь. Анаподы
появились, когда возникла Всезвездная Ассамблея и сапиенсы разных рас
собрались вместе, чтобы обсудить общие дела. Обсуждать, а не нос воротить
(правильно я выражаюсь насчет носа?), думать, а не корчиться, удерживая
тошноту.

Ана-под, ана-под, анализирует аналогии, подыскивает подобия. Это слово
тоже создано анаподом из земных слогов по подобию.
Привыкаю к прибору, даже забавляюсь с ним. Надвигаю, сдвигаю. Словно
шторка на глазах, словно страничку переворачиваю. Раз - пухлое лицо старика,
раз - череп. Раз-раз! А если сдвигать постепенно, получается наплыв, как в
кино; череп медленно проступает сквозь черты лица, кости вытесняют
выцветающие мускулы.
Их Дальмира, оказывается, похожа на птицу, на аиста голенастого и с
хохлом. Анапод же нарисовал мне знакомую блондинку с "конским хвостом" на
макушке. Их Лирикова - крылатый слизняк. Ничего у нее не видно - ни глаз, ни
ушей, ни рук. Но если нужно, они вырастают, как ложноножки у амебы, сколько
угодно рук, любой формы. Недаром так мягки ее прикосновения. Даже моя
кровать - не кровать, оказывается. Это простыня, которая поддерживается
тугой и теплой струей воздуха. Стены - не стены и пол - не пол.
Только Гилик стационарен в этом мире - неизменна вертлявая машинка с
рожками и хвостиком. Нет для него подобия на Земле, и анапод не искажает его
подлинный облик.

- А соплеменники вам кажутся красивыми, Граве? - Ну конечно же, - говорит
он. - Они стройны, они конструктивны, ничего лишнего в фигуре. И пятна очень
украшают наши лица, такие разнообразные, такие выразительные пятна. Опытные
физиономисты у нас угадывают характер по пятнам, существует особая наука -