"Георгий Гуревич. В зените" - читать интересную книгу автора

пятнология. У мужчин пятна яркие, резко очерченные, у женщин - ветвистые, с
прихотливым узором. Близким друзьям разрешают рассматривать узор,
любоваться. Модницы умело подкрашивают пятна, в институтах красоты меняют
очертания. В гневе пятна темнеют, в ярости становятся полосатыми, у больных
и стариков - блекнут, выцветают, у влюбленных в минуты восторга переливаются
всеми цветами радуги. ("Как у осьминогов", - думаю
я.) Ваши одноцветные лица кажутся мне бессмысленными. Все хочется сказать:
"Снимите маску, чего ради вы скрываете переживания?"
Граве вдохновился, он читает стихи о пятнах. Хочется разделить его
восхищение.
Сдвигаю анапод. Отвратительно и противно!

- И все же вы обманщик, - твержу я. - Ну ладно, допустим, вы боялись
напугать меня внешностью. Пожалуйста, анаподируйтесь. Но почему не сказать
честно, что вы пришелец? Для чего разыгрывался этот спектакль в пяти актах с
потомственным астрономом Граве?
- У меня была сложная задача, - говорит мнимый Граве. - Я должен был
провести некое испытание, проверить готовность земных людей к космическим
контактам. Предположим, я представился бы звездным гостем, подтвердил бы
свое неземное происхождение доходчивыми чудесами: телекинезом,
телепортацией. И вы уверовали бы в мое всемогущество, пошли бы за мной
зажмурившись, как слепец за поводырем. Но это не проверка готовности, это
заманивание. Сорван экзамен. Итак, я являюсь к вам под видом земного
человека, получившего приглашение в космос. Все остальное в "легенде" (так у
вас называются россказни разведчика?) соответствует выбранной роли. Кто
может узнать о приглашении в зенит? Правдоподобнее всего - астроном. Почему
иностранный астроном? Так мне легче. Я мало жил на Земле, опасаюсь мелких
ошибок в речи, незнания житейских деталей. Если бы я назвался москвичом или
ленинградцем, вы быстро уличили бы меня в промахах, заподозрили неладное. И
вот я сам сообщаю, что я недавно приехал из-за границы, не знаю новых
порядков. Что еще? Поездка за город под дождем? Это последний штрих
экзамена: хотелось проверить, жаждете ли вы контакта, удобствами поступитесь
ли, согласны ли вымокнуть под дождем хотя бы?
- Но вы же читаете мысли. И так знали, что я думаю.
- Знал. Но люди не всегда думают о себе правильно. Им кажется, что они
рвутся в бой... а в последнюю минуту мужества не хватает.
А я не подкачал!

Я горд необыкновенно, горд как индейский петух, душа маслом облита.
Подумайте: выдержал вселенский экзамен. И физики меня хаяли, и лирики
хаяли... а я - вот он! - не подкачал, избранник!
- Почему же вы именно меня выбрали? - спрашиваю. Очень уж хочется
услышать комплименты. Пусть объяснят подробно, какой я выдающийся с
космической точки зрения.
Но Граве не склонен потакать моему тщеславию:
- По некоторым соображениям нужен был писатель-фантаст, профессионал. По
каким именно? Вам скажут в свое время. Западные авторы отпадали, очень уж
въелась в них идея неравенства, личной выгоды. Из числа ваших товарищей не
годились противники контактов - земные "изоляционисты". И личные склонности
сыграли роль: сам я в годах, я худо сговариваюсь с молодыми горячими