"Георгий Гуревич. В зените" - читать интересную книгу автора

будто кипятили, а не леденили.

Впечатлений полно, информации слишком даже много, в блокноте какие-то
отрывочные записи, незаконченные слова и в основном восклицательные знаки.
Сейчас просмотрел и вижу: не записал даже, что меня спустили с кровати,
начали возить на экскурсии.
Экскурсии все межзвездные, потому что лежал я "а вокзале. Даже ближайшая
планета - Оо - столица Звездного Сообщества - в семи световых сутках от нас.
А до прочих миров - световые годы.
На такие расстояния шарадяне летают за фоном, то есть, тут я уже начал
разбираться чуточку - не в нашем пространстве, где скорость света - предел
скоростей, а в одном из параллельных пространств четвертого измерения,
обычно в тридцать девятом, там скорость сигналов на пять порядков выше. Вот
меня эболируют, деддеизируют, сиссеизируют, превращают в Ка-Пси идеограмму и
сигнализируют к чертям в сто тысяч раз быстрее нашего света.
Выглядит это так.
Мы - Граве, Гилик и я - входим в очень обыкновенную кабину, как в лифте.
Только пол у нее каменный, и выбиты углубления для подошв: "Сюда ставь
ноги!" - как на той скале под Ленинградом.
На задней стене табло со списком вокзалов. Перечень громадный, аж в
глазах пестрит. У каждого вокзала свой номер - семизначный. Набираешь его на
диске вроде телефонного. Тут нужна предельная внимательность, потому что
вокзалы перечисляются по алфавиту. Ошибся "а единичку - и упекут тебя вместо
Урала на Уран, вместо Венеции на Венеру. Но вот номер набран, говоришь в
микрофон: "Готов!" - и тебя переправляют на другой конец Звездного Шара.
"Переправляют" - вежливый термин. Тебя втискивают, вдавливают,
ввинчивают. Ощущение такое, словно, схватив за руки и за ноги, тебя
выжимают, как мокрое белье. Сначала крутят в одну сторону, потом в
противоположную - вывинчивают из тридевятого пространства. Сам полет не
осознается, хотя он продолжается минуты, часы или несколько суток. Ведь
летишь не ты, а сигналы, информация о твоем теле. По этой информации и
изготовляется точнейшая копия на станции назначения. Как с персиками - сам
был с гнильцой, и копия с гнильцой. Так что сейчас я уже не я, я - седьмое
или семнадцатое повторение самого себя. ("Чему удивляться? - пожимает
плечами Граве. - Любой обмен веществ - копирование, даже не идеально точное.
Тело заново строит себя из пищи. И на Земле-то у тебя все молекулы сменялись
многократно".) И вот эта несчастная копия, выкрученная и вкрученная,
обалдевшая и задохнувшаяся, протирает глаза в той же кабине, потом узнает,
что это не та кабина, а вовсе приемник планеты назначения.
На Земле от аэродрома до аэродрома мы летаем на самолете, прилетев,
пересаживаемся в такси. Здесь в роли такси - космическая ракета. Ракета
рычит, ревет, пышет пламенем, трясется, создает перегрузки на старте и
финише. Но по сравнению с зафоном все это кажется обычным, привычным,
домашним даже. Чувствуешь себя уверенно. Ты у себя дома, в родимом
трехмерном пространстве.

Хотя Гилик - машина, но характер у него есть, заложенный в конструкции,
запрограммированный.
"Черты характера кибернетического справочника" - тема для школьного
сочинения в XXI веке.