"Георгий Гуревич. В зените" - читать интересную книгу авторабудто кипятили, а не леденили.
Впечатлений полно, информации слишком даже много, в блокноте какие-то отрывочные записи, незаконченные слова и в основном восклицательные знаки. Сейчас просмотрел и вижу: не записал даже, что меня спустили с кровати, начали возить на экскурсии. Экскурсии все межзвездные, потому что лежал я "а вокзале. Даже ближайшая планета - Оо - столица Звездного Сообщества - в семи световых сутках от нас. А до прочих миров - световые годы. На такие расстояния шарадяне летают за фоном, то есть, тут я уже начал разбираться чуточку - не в нашем пространстве, где скорость света - предел скоростей, а в одном из параллельных пространств четвертого измерения, обычно в тридцать девятом, там скорость сигналов на пять порядков выше. Вот меня эболируют, деддеизируют, сиссеизируют, превращают в Ка-Пси идеограмму и сигнализируют к чертям в сто тысяч раз быстрее нашего света. Выглядит это так. Мы - Граве, Гилик и я - входим в очень обыкновенную кабину, как в лифте. Только пол у нее каменный, и выбиты углубления для подошв: "Сюда ставь ноги!" - как на той скале под Ленинградом. На задней стене табло со списком вокзалов. Перечень громадный, аж в глазах пестрит. У каждого вокзала свой номер - семизначный. Набираешь его на диске вроде телефонного. Тут нужна предельная внимательность, потому что вокзалы перечисляются по алфавиту. Ошибся "а единичку - и упекут тебя вместо Урала на Уран, вместо Венеции на Венеру. Но вот номер набран, говоришь в микрофон: "Готов!" - и тебя переправляют на другой конец Звездного Шара. ввинчивают. Ощущение такое, словно, схватив за руки и за ноги, тебя выжимают, как мокрое белье. Сначала крутят в одну сторону, потом в противоположную - вывинчивают из тридевятого пространства. Сам полет не осознается, хотя он продолжается минуты, часы или несколько суток. Ведь летишь не ты, а сигналы, информация о твоем теле. По этой информации и изготовляется точнейшая копия на станции назначения. Как с персиками - сам был с гнильцой, и копия с гнильцой. Так что сейчас я уже не я, я - седьмое или семнадцатое повторение самого себя. ("Чему удивляться? - пожимает плечами Граве. - Любой обмен веществ - копирование, даже не идеально точное. Тело заново строит себя из пищи. И на Земле-то у тебя все молекулы сменялись многократно".) И вот эта несчастная копия, выкрученная и вкрученная, обалдевшая и задохнувшаяся, протирает глаза в той же кабине, потом узнает, что это не та кабина, а вовсе приемник планеты назначения. На Земле от аэродрома до аэродрома мы летаем на самолете, прилетев, пересаживаемся в такси. Здесь в роли такси - космическая ракета. Ракета рычит, ревет, пышет пламенем, трясется, создает перегрузки на старте и финише. Но по сравнению с зафоном все это кажется обычным, привычным, домашним даже. Чувствуешь себя уверенно. Ты у себя дома, в родимом трехмерном пространстве. Хотя Гилик - машина, но характер у него есть, заложенный в конструкции, запрограммированный. "Черты характера кибернетического справочника" - тема для школьного сочинения в XXI веке. |
|
|