"Георгий Гуревич. Когда выбирается 'я'" - читать интересную книгу автора

всплытие, и негде вынырнуть: куда ни направишь сонар, всюду свист - борта,
борта, борта...
Босфор я не решился проходить в дневное время, крутился на подходах,
поджидая. Крутился, к сожалению, а не полеживал на дне. Ведь фонтан сразу
обозначал мое присутствие. Три-четыре фонтана в одном месте, вот тебя и
засекли. И все равно не уберегся. Возле Принцевых островов подстрелил меня
какой-то пижон в красных плавках, с аквалангом и подводным ружьем. Я себе
плавал неторопливо, обсвистывал дно, искал камбалу посочнее. Бутылки все
попадались, как в подмосковных рощах под кустами. И вдруг резкая боль в
спине. Оборачиваюсь - гарпун торчит. И тип этот тут же тянет за трос.
Но не на того дельфина напал. Не из числа безответных, с предрассудками
насчет неприкосновенности человека. Я испугаться не успел, я разъярился.
Подвиг совершил, Атлантику пересек, сделал сверхрекордный проплыв спортивной
и научной ценности, и вдруг какой-то шалопай тебя чуть не загубил от нечего
делать. Я не стал рваться, растравляя рану, я на него напустился с ходу.
Сшиб с ног, укусил за руку и еще раз пониже спины. Как он удирал! Только
ласты мелькали, пузырьки шли тучей. Думаю, акваланг утопил, едва выбравшись
на пляж. И детям своим, и внукам закажет играть с этой игрушкой.
Вот перед этим человеком, если ему довелось читать мои воспоминания, я
не извиняюсь. Нечего, голубчик, развлекаться убийством от безделья.
Так или иначе, гарпунное ружье он оставил на дне, и я мог, кряхтя от
боли, освободить трос, сломать гарпун камнем и вынуть его из раны. Руками
все это сделал, на счастье свое, сохранил руки. Рана осталась, конечно.
Затянулась жиром, как полагается у дельфина. Залечиванием я не занялся как
следует. Спешил.
Дождавшись полуночи, решил я наконец пройти через Босфор. Мельком видел
огни Стамбула и Ускюдара, только когда легкие проветривал. Видел пляску
неоновых огней на обоих берегах, и больше рассказать нечего. Как турист
горюю... Но тогда думал только об одном: как бы скорее уйти в глубину.
Хорошо, что Босфор - достаточно глубокая трещина, более ста метров местами.
Глубина меня и спасла. Поверху не прошел бы - обязательно наткнулся бы на
какую-нибудь барку.
Фонтан! Вдох, вдох, вдох! Накачался кислородом - и вниз. Плы-ву-у!
Слушаю эхо-свисты. Плыву-у! Но вот грудь сдавило, подергивается дыхало, пора
вдохнуть. Осторожно. Свист справа, свист слева... А вот тут, кажется,
прогалинка. Фонтан! Выдох, вдох, вдох, вдох. Справа огни и слева огни. Когда
же кончится этот проклятый пролив?
Наконец огни разошлись шире, еще шире и еще, к самому горизонту.
Заворчал прибой, соленый ветер пахнул навстречу. Море ночное, черное-черное.
Родное Черное!
С облегчением прибавил ходу... и врезался в сеть. Всю морду всадил,
замотал, так что и не перекусишь никак. Руками выпутал я непутевую дельфинью
голову.
Но это было уже последнее приключение.
Путь мой лежал на северо-восток. Выпрыгивая время от времени, я ловил
левым глазом ковш Большой Медведицы, мысленно продолжал переднюю стенку до
Полярной звезды. Держать курс было легко, потому что дул норд-ост, волны
катили с северо-востока и указывали мне направление. По звездам я только
проверял, не сменился ли ветер.
Плыл я, как дельфины не плавают никогда: полным ходом, час за часом, не