"А.А.Гусейнов. Благоговение перед жизнью (Альберт Швейцер) " - читать интересную книгу автора

настоял на своем. Противостояние родителям в связи с "приличной" одеждой
продолжалось и по другим поводам, приняв форму упорной многолетней борьбы. И
это была почти чистая игра воли, ибо, ничуть не улучшая положения Альберта
среди сельских мальчишек ("Они равнодушно взирали на все мои старания ничем
от них не отличаться... чтобы затем при малейшей ссоре бросить мне эти
ужасные слова "господский сынок"), приносила много страданий его отцу и ему
самому ("Я и сам тяжко страдал, восставая против воли родителей" - с. 13).
Позже, в последних классах гимназии, наоборот, Альберт Швейцер совершает
поступок, который явно выделяет его среди окружающих, выводит в ряд
"модников" и "зазнаек", - покупает велосипед.
Способность Швейцера к "своевольным", внешне немотивированным поступкам
наиболее полно обнаружилась в решении круто изменить привычное, естественно
сложившееся течение собственной жизни, изменить и внутренне - перейти от
привычной профессиональной деятельности к непосредственному служению людям,
и внешне - уехать из Европы в Африку. Речь идет о знаменитом выборе,
сделавшем Швейцера Швейцером. Его судьба складывалась благополучно в том,
что касается семейно-бытовой стороны, и ярко, почти триумфально в том, что
касается духовно-профессионального творчества. У него рано обнаружились
разнообразные дарования, которые в сочетании с приобретенными в ходе
семейного воспитания протестантскими добродетелями трудолюбия, упорства и
методичности привели к тому, что к тридцати годам Альберт Швейцер был уже
признанным теологом, многообещающим философом, органистом, мастером
органостроения, музыковедом. Его книга о Бахе принесла ему европейскую
известность. Он был удачлив в службе, имел широкий круг друзей. И вот на
подходе к вершинам славы он решает все разом поменять: Европу на Африку,
профессиональный труд на служение страждущим, поприще ученого и музыканта на
скромную долю врача, ясное благополучное будущее на неопределенную жизненную
перспективу, сопряженную с неимоверными трудностями и непредсказуемыми
опасностями. Почему он это сделал? Ни сам Швейцер, ни его исследователи не
ответили на этот вопрос достаточно убедительно.
Здесь интересна прежде всего фактическая сторона дела - сама история
этого растянувшегося на многие годы решения. Что же говорит об этом сам
Швейцер? "Однажды солнечным летним утром, когда - а это было в 1896 году - я
проснулся в Гюнсбахе во время каникул на Троицын день, мне в голову пришла
мысль, что я не смею рассматривать это счастье как нечто само собою
разумеющееся, а должен за него чем-то отплатить. Раздумывая над этим, лежа
еще в постели, в то время как за окном пели птицы, я пришел к выводу, что
было бы оправданным до тридцати лет жить ради наук и искусств, чтобы затем
посвятить себя непосредственному служению человеку" 1. Вопрос о том, чем и
как он конкретно будет заниматься после тридцати лет, Швейцер тогда оставил
открытым, доверившись обстоятельствам. Годы шли, приближаясь к обозначенному
рубежу. И однажды, осенью 1904 г., он увидел на своем столе среди почты
зеленую брошюру ежегодного отчета парижского Миссионерского общества.
Откладывая ее в сторону, чтобы приступить к работе, он вдруг задержался
взглядом на статье "В чем испытывает острую нужду миссия в Конго?" и стал
читать. В ней содержалась жалоба на нехватку людей, в частности с
медицинским образованием, для миссионерской работы в Габоне, северной
провинции Конго, и призыв о помощи. "Закончив чтение, - вспоминает
Швейцер, - я спокойно принялся за работу. Поиски завершились" 2. Однако
прошел еще год, прежде чем он объявил о своем решении родным и друзьям (до