"Валерий Гусев. Если бы у меня было много денег ("Давите их, давите" #1) " - читать интересную книгу автора

добивался ее взаимности.
Яна уже тогда была предприимчива, беспринципна и хороша собой: длинные
ноги, белозубый рот до ушей, пепельные волосы прекрасной польской панночки и
легкий, сводящий с ума наших мальчишек акцент. Кроме того, она пела на
школьных вечерах ничуть не хуже Пьехи и весь ее репертуар. В общем -
безупречная! Правда, все-таки одним недостатком Яна не без оснований
гордилась: своими своеобразными отношениями с русской грамматикой. Она даже
собственную фамилию всякий раз писала по-разному, а ее первое же сочинение в
нашей школе, где запятые были расставлены на всякий случай даже на полях и
между строк, покрыло мгновенной сединой молоденькую учительницу русского
языка. Поэтому Яна обратилась ко мне за помощью как к старшему товарищу, и я
писал за нее сочинения, проверял домашние задания, контрольные и диктанты, а
она благодарно целовалась со мной в спортивном зале, за грудой старых матов.
Так что приторговывать собой она начала уже в седьмом классе. К счастью,
соперников у меня тогда практически не было - с остальными предметами Яна
неплохо справлялась сама, но, думаю, если бы здесь возникли проблемы, она не
ограничилась бы моей помощью и не испытывала бы моральных терзаний,
связанных с выплатой очередному "репетитору" соответствующего
вознаграждения. Чем-чем, а уж комплексами Яна не страдала.
Входя во вкус, взрослея, мы постепенно расширили географию наших
поцелуев и с возрастающим удовольствием занимались этим в подъездах, в
телефонных будках, в кино, в вечерних скверах и в последних автобусах, пока
наконец не поняли, что гораздо приятнее и удобнее делать это на законных
основаниях, под надежным семейным кровом...
Жили мы неплохо, во всяком случае нескучно. Яна, несмотря на свою
непредсказуемость, а может быть, и благодаря ей, была хорошей женой,
очаровательной любовницей, верным другом. И это при том, что она не любила
мою работу. Но это в порядке вещей - я не знаю ни одного милиционера,
нормальная жена которого была бы в восторге от его профессии. Разве что жены
больших начальников благодарили свою судьбу, да и то только те из них, кто
оказался в этом качестве, когда мужья уже носили большие-пребольшие погоны.
Из-за этого мы, конечно, поругивались. И Яна все время ставила мне в
пример респектабельность и домовитость Мишки Чванько, который в свое время
делал безуспешные попытки передать Яне свои блестящие знания физики и химии
и получить в обмен ее благосклонность в вечернем спортивном зале. Не вышло
тогда, не светило позже, получилось сейчас, ведь Мишка не отступал, был
нудно последователен и настойчив. Став неплохим специалистом в области
зубного протезирования, неплохо зарабатывая, отпустив брюшко и бороду,
получив плешь, он продолжал эту беспримерную по продолжительности и
отсутствию результатов осаду уже на правах давнего друга семьи.
Мишка частенько появлялся у нас, особенно в праздничные дни, когда
можно было на законных основаниях одарять чем-нибудь Яну. Этим "чем-нибудь",
как правило, были ужаснейшие поделки из дерева, которыми он занимался в
свободное от основной работы время.
Суть его творческой манеры была до гениальности проста, не требовала ни
вкуса, ни умения, ни времени. Мишка прилаживал какую-нибудь немыслимую
корягу на еще более дикую подставку и снабжал это "произведение искусства"
клочком бумажки с экзотическим названием на восточный манер: "Птица, летящая
над утренним озером в сторону восходящего солнца" или "Мыслитель, на ветке
сакуры постигающий истину". (Где там птица, где мыслитель, полагаю, и сам