"Вольф Хаас. Приди, сладкая смерть " - читать интересную книгу автора

уважения, тогда тебе, попросту говоря, начхать на них и в оставшиеся годы.
Хотя вообще-то Бреннер рос еще в те времена, когда любили повторять:
думай не только о пенсии, важна не только ссуда на строительство дома и
страховка. Но еще всякие там высокие материи. Да, теперь-то над этим
смеются, а тогда это было в головах у всех. Что-то вроде того, как сегодня у
всех есть роликовые коньки или, к примеру, горный велосипед. Так и раньше у
людей были свои заморочки.
И еще тут сыграло роль, что самого Бреннера в прошлом году спасла
служба спасения. У него тогда мизинец был отрублен, про это еще в газетах
большими буквами писали. Слава богу, пришили на место. Но еще чуть-чуть, и
он бы истек кровью. В тот раз он едва успел соскочить с лопаты могильщика.
Это я к тому, чтоб разъяснить, как Бреннер оказался в форме спасателя и
сидел теперь в дежурке. Он вяло пролистывал журнальчик, потому что тянулся
один из тех ужасных дней, когда ну просто совсем ничего не происходит. Как
будто во всем городе ни тебе инфаркта, ни несчастного случая, ровным счетом
ничего. И сезон самоубийств у школьников еще не начинался, потому что
аттестаты должны были выдавать только недель через пять.
И праздник на Дунайском острове тоже только через пару недель. Когда
тебе приходится увозить половину Вены, то есть почти миллион человек, с
алкогольным отравлением. Социалисты уже подумывают на свой праздник просто
откачать Дунай и вместо него пустить бесплатное пиво, тогда можно было бы
сэкономить на установке павильонов, просто подогнав народ к берегу, но, к
сожалению, технически это пока неосуществимо.
Однако сегодня и намека не было на подобное развлечение. А в такие дни
в службе спасения можно с ума сойти от тоски. Десять, двадцать мужиков
торчат в дежурке и смертельно скучают.
- Надо же, как совпало, - сказал вдруг санитар Маркштайнер и ткнул
пальцем в страницу иллюстрированного журнала "Ди Бунте", которую в этот
момент как раз читал Бреннер. Бреннер сделал вид, что не замечает, что
Маркштайнер говорит с ним. Тогда тот просто прибавил раза в два громкости:
- Посмотри-ка на часы, Бреннер!
- А что, ты сам так и не научился определять время? - сказал Бреннер и
все-таки тут же посмотрел на часы, белые кухонные часы с черными стрелками,
возраст которых явно перевалил уже за тридцать. И кому только пришло в
голову повесить в суперсовременном офисе службы спасения эти старые кухонные
часы, которые сейчас показывали ровно двенадцать.
- Двенадцать часов дня! - ликовал санитар Маркштайнер.
- И что?
- А ты как раз читаешь про Стефанию, принцессу Монако.
- Ну?
- А мать у ней играла в вестерне "Двенадцать пополудни"!
Ведь когда так вот торчишь в дежурке и ждешь срочного вызова, то сойдет
любой повод, чтоб немного развеяться.
- Главную женскую роль, - вмешался в разговор Малыш Берти. Рост у него
метр девяносто два, тощ как карандаш, но всю жизнь его звали "Малыш Берти".
- А что ей, мужскую, что ли, играть! - заткнул ему рот Маркштайнер и
прекратил разговор так же внезапно, как навязал его Бреннеру. Потому что
Малыш Берти был всего лишь жалким восьмитысячником, пешкой в акции
министерства по созданию восьми тысяч рабочих мест. А профессиональный
водитель не может допустить, чтобы в его разговоры встревал какой-то