"Ю.Хабермас. Философский дискурс о модерне " - читать интересную книгу автора

потребностям жизни, общественным действиям государства" [7]. Здесь,
несомненно, слышатся отзвуки культа разума времен Французской революции.
Такое видение говорит о том, что атака юношеских теологических сочинений
Гегеля направлена и против ортодоксии, и против религии разума. Они
предстают как дополнительный и односторонний продукт динамики эпохи
Просвещения, которая, разумеется, вырывается за рамки последнего.
Позитивизм нравственности, как представляется молодому Гегелю, - это
сигнатура века. "Позитивными" Гегель называет религии, которые основываются
исключительно на авторитете и не считают, что ценность человека состоит в
его морали [8]. Слова "мораль" и "нравственность" Гегель употребляет еще как
синонимы; позитивны, положительны предписания, согласно которым верующие
могут обрести благосклонность Бога посредством своих дел, вместо того чтобы
достигать этого благодаря моральным поступкам; позитивна надежда на
воздаяние в потустороннем мире; позитивно отделять учение, доступное
немногим, от жизни и достояния всех; позитивно отделять знание священника от
фетишной веры масс, а также позитивен окольный путь, который должен вести к
нравственности только через авторитет и чудесные дела некой персоны;
позитивны заверения и угрозы, которые нацеливают просто на законность
действия; позитивно, наконец, и в первую очередь, отделение частной религии
от общественной жизни.


34

Если все это характеризует позитивную веру, которую защищает
ортодоксальная партия, то философская партия должна была с этим легко
справиться. Ведь она настаивала на принципе, что религия сама по себе не
обладает свойством позитивного, положительного, однако благодаря всеобщему
человеческому разуму налагаемые ею "обязанности признает и чувствует каждый
человек, если он обратил на это свое внимание" [9]. Просветителям Гегель
возражает, что религия разума представляет собой некую абстракцию не в
меньшей степени, чем вера в фетиш; она неспособна привлекать сердца и влиять
на чувства и потребности. Собственно религия ведет к тому, что появляется
другой вид частной религии, потому что она отрезана от институтов
общественной жизни и не пробуждает никакого энтузиазма. Только в том случае,
если религия разума публично представляет себя в соответствующих праздниках
и культе, соединяется с мифами, обращается к сердцу и фантазии, религиозно
опосредованная мораль может стать одной из связей в целостной взаимосвязи
государства" [10]. Разум обретает в религии объективную форму только при
условии политической свободы - "народная религия, которая производит и
питает великие убеждения, идет рука об руку со свободой" [11].
Поэтому просвещение - лишь оборотная сторона ортодоксии. Ортодоксия
отстаивает позитивность учения, просвещение настаивает на объективности
заповедей разума; они пользуются одинаковым средством - критикой Библии, они
закрепляют состояние разрыва и в равной степени неспособны развить религию
до нравственной тотальности народа как целого и инспирировать жизнь в
условиях политической свободы. Религия разума исходит, как и позитивная
религия, из того, что противопоставляется - "из чего-то, что мы не есть и
чем мы должны быть" [12].
Этот способ удвоения Гегель критикует и в политических отношениях, и в