"Ю.Хабермас. Философский дискурс о модерне " - читать интересную книгу автора

структуре взаимопонимания между субъектами, а не логике опредмечивания через
субъекта. Поэтому "позитивное" тоже приобретает другое значение.
Абсолютизирование обусловленного до безусловного больше сводится не к
раздутой субъективности, которая излишне напрягается в своих притязаниях, а
к отчужденной субъективности, которая отказалась от [принципа] совместной
жизни. А репрессия, которая всем этим обусловлена, объясняется нарушением
интерсубъективного равновесия, а не порабощением субъекта, сделанного
объектом.
Гегель не может обрести перспективу примирения - восстановления
разорванной тотальности в самосознании или в рефлексивном самоотношении
познающего субъекта. Но как только он обращается к интерсубъективности
отношений взаимопонимания, то упускает существенную для самообоснования
модерна цель: мыслить позитивное так, чтобы его можно было еще и преодолеть
из того же самого принципа, из которого оно вытекает, - именно из
субъективности.
Этот результат не так уж поразителен, если мы подумаем о том, что
молодой Гегель объясняет застывшие до позитивности отношения, условия жизни
посредством корреспонденции своей современности со временем распада
эллинизма. Он отображает свою современность в эпохе разложения классических
образцов. Для судьбоносного примирения распавшегося модерна он берет,
следовательно, в качестве предпосылки некую нравственную тотальность,
которая не выросла на почве модерна, а заимствует идеализированное прошлое
религиозности первоначальных христианских общин и греческого полиса.
Против авторитарных воплощений субъект-центрированного разума Гегель
использует объединяющую силу некой интерсубъективности, которая выступает
под названиями "любовь" и "жизнь". Место рефлексивного отношения между
субъектом и объектом занимает коммуникативное посредничество, в широчайшем
смысле, субъектов друг другу. Живой дух - это медиум, который учреждает
общность такого рода, чтобы один субъект мог быть единым с другим субъектом
и при этом все же оставаться самим собой. Затем разобщение субъектов
возвращает динамику нарушенной коммуникации, которой, разумеется, присуще
стремление к восстановлению нравственной ткани отношения, связи как телоса.
Такой поворот мышления мог бы дать толчок к тому, чтобы добыть и
преобразовать в плане теории коммуникации рефлексивное понятие разума,
развитое в философии субъекта. Гегель не вступил на этот путь [19]. Я не
имею в виду йенскую реальную философию, в которой подходы к теории
интерсубъективности, содержащиеся в его юношеских сочинениях, оставили свой
след. Потому что до тех пор идею нрав-


38

ственной тотальности он развивал, только руководствуясь идеей народной
религии, в которой коммуникативный разум принимает идеализированную форму
исторических общностей в виде первоначальной христианской общины и
греческого полиса. В качестве народной религии нравственная тотальность не
только иллюстративно, но неразрывно сплетена с идеальными чертами этих
классических эпох.
Однако время модерна достигало своего самосознания посредством
рефлексии, которая запрещала систематическую апелляцию к прошлым временам,