"Олдос Хаксли. Субботний вечер" - читать интересную книгу автора

прекрасны и так очаровательны. А значит, даже не будь я джентльменом, я все
равно не взял бы у вас денег". Воркующая была глубоко тронута его маленькой
речью. Она пожала ему руку и попросила прощения. И он успокоил ее, заверив,
что ее ошибка вполне понятна. А потом она спросила, не согласится ли он
пойти к ним на чашку чая. Дальнейшее в воображении Питера расплылось в
розовом тумане и наконец перешло в привычную мечту о дочери пэра,
благодарной вдове и одинокой сиротке, только на сей раз все происходило с
двумя богинями, чьи лица виделись ему живо и явственно, совсем не так, как
прежние смутные образы, плоды фантазии.
Но и фантазия не унималась. Его вдруг осенило: вовсе незачем вдаваться
в объяснения. Можно вернуть деньги, не говоря ни слова, просто силой вложить
ей в руку. Почему он так не сделал? Пришлось подыскать оправдание своему
промаху. Она слишком быстро ускользнула, вот он и не успел.
Или, может быть, следовало обогнать их и прямо у них на глазах отдать
эти деньги первому встречному попрошайке? Неплохая мысль. Жаль, что она
слишком поздно пришла ему в голову.
До самого вечера Питер бродил по парку, раздумывая о случившемся,
мысленно разыгрывал все опять и опять, на разные лады, но всегда достойно и
приятно. И, однако, все время помнил, что это лишь мерещится. В иные минуты
пережитое унижение возвращалось с такой остротой, что он морщился и
вздрагивал от боли.
Стало смеркаться. В серых и лиловых сумерках влюбленные на ходу тесней
прижимались друг к другу, откровенней обнимались за деревьями. В густеющей
темноте расцвели вереницы желтых фонарей. Высоко в бледном небе прорезался
лунный серп. И Питер мучительней прежнего почувствовал, до чего он одинок и
несчастен.
К этому времени укушенная рука отчаянно разболелась. Он вышел из парка,
двинулся на Оксфорд-стрит и наконец набрел на аптеку. Руку промыли и
перевязали, и тогда он зашел в кафе, спросил б-булочку, яйцо, в-всмятку и
кофе, причем официантка не могла понять его и пришлось сказать по буквам:
"ч-а-ш-к-у м-о-к-к-о".
"Вы, видно, принимаете меня за бродягу или за какого-нибудь жучка, -
вот что надо было сказать, гордо, с негодованием. - Вы меня оскорбили. Будь
вы мужчиной, я свалил бы вас одним ударом. Заберите ваши гнусные деньги". Но
нет, после таких слов они навряд ли стали бы относиться к нему дружески. И,
поразмыслив еще, он решил, что от негодования не было бы никакого толку.
- Поранили руку? - сочувственно спросила официантка, ставя перед ним
яйцо всмятку и кружку кофе.
Питер кивнул.
- Укусила с-с-с... п-п-пес! - наконец-то прорвалось на волю это слово.
И тут он залился краской - слишком ярко вспомнился пережитый позор. Да,
они приняли его за навязчивого попрошайку, обошлись с ним так, словно он не
человек, а просто какой-то инструмент, который нанимаешь, когда понадобятся
его услуги, а когда заплачено, больше о нем не думаешь. Унижение вновь
обожгло такой болью, Питер все понял так ясно, так бесповоротно, что
страдание пронзило не только душу, но и тело. Сердце неистово заколотилось,
стало тошно. С величайшим трудом он заставил себя съесть яйцо и выпить кофе.
Все еще вспоминая открывшуюся ему горькую истину, все еще рисуя в
воображении, как могло бы получиться по-другому, Питер вышел из кафе и,
несмотря на усталость, снова пошел бесцельно бродить. Прошел по