"Генри Райдер Хаггард. Дитя бури" - читать интересную книгу автора

зулусский предводитель Садуко и негр по имени Умбези, в крале* которого, в
горах, я оставил свой фургон и нескольких своих людей со слоновой костью и
другими местными товарами.
______________
* Краль - двор и хижина у готтентотов и кафров.

Этот Умбези был полный, здоровый мужчина лет шестидесяти, очень
жизнерадостный, и, что редко бывает среди негров, он любил охоту как спорт,
а не как промысел. Зная эту его склонность и его искусство находить дичь, я
обещал подарить ему ружье, если он согласится сопровождать меня и приведет с
собою еще несколько охотников. У меня было одно плохое старое ружье, которое
имело неприятную привычку стрелять при полувзведенном курке. Но даже после
того, как я объяснил ему все недостатки ружья, он подпрыгнул от радости при
этом предложении.
- О Макумазан (это было имя, данное мне туземцами и которое обозначало
"Ночной Бдитель"), гораздо лучше иметь ружье, которое стреляет, когда этого
не ожидаешь, чем вовсе не иметь ружья, и у тебя благородное сердце, что ты
мне его обещаешь. Если у меня будет ружье белых людей, то на меня будут
смотреть с почтением, и все, живущие между обеими реками, будут меня
бояться.
В то время, как он говорил, он взял в руки ружье, которое было
заряжено. Я инстинктивно отошел в сторону. Ружье выстрелило и отбросило
Умбези назад - это ружье сильно отдавало; пуля же оторвала край уха у одной
из его жен. Женщина с воплем убежала в хижину.
- Это ничего не значит, - сказал Умбези, вставая и потирая плечо с
горестным видом. - Хотел бы я, чтобы злой дух, сидящий в ружье, оторвал ей
язык, а не ухо. Это вина самой Старой Коровы, которая всюду сует свой нос.
Теперь ей будет о чем болтать с соседями, и на время она оставит меня в
покое. Хорошо, что это не была Мамина, мне было бы жаль, если бы ее
наружность пострадала.
- Кто это Мамина? - спросил я. - Твоя последняя жена?
- Нет, нет, Макумазан. Я хотел бы, чтобы она была моей женой, потому
что тогда у меня была бы самая красивая жена во всей стране. Она моя дочь,
но не от Старой Коровы. Ее мать умерла, когда она родилась, в ночь великой
бури. Спроси Садуко, кто такая Мамина, - прибавил он с широкой усмешкой,
приподнимая голову от ружья, которое он осматривал теперь с опаской, и кивая
по направлению человека, который стоял позади его.
Я повернулся и в первый раз увидел Садуко, который сильно отличался от
обычного типа туземцев.
Это был высокий, идеально сложенный молодой человек. Хотя его грудь
была испещрена шрамами от копьевых ран, доказывающими, что он был воином,
однако он не удостоился чести носить изикоко, то есть обруча из воска и
полосок тростника, прикрепленного к волосам. Право ношения такого обруча
дается только за особые заслуги и в более зрелом возрасте. Но лицо его
поразило меня больше, чем его сложение и физическая сила. Это было бесспорно
очень красивое лицо, почти вовсе не носившее черт негритянского типа. Он
скорее напоминал темнокожего араба, и, вероятно, в его жилах и текла
арабская кровь. Глаза были большие и вдумчивые, и видно было, что он получил
некоторое образование.
- С добрым утром, Садуко, - сказал я, с любопытством разглядывая его. -