"Генри Райдер Хаггард. Дитя бури" - читать интересную книгу автора

Садуко, которого приютил у себя старый карлик Зикали, самый известный
ниянга* в нашей стране. Но лучше об этом страшном деле не говорить, -
прибавил он, вздрогнув. - Идем, Макумазан, и полечи мою Старую Корову, а то
она не даст мне покоя несколько месяцев.
______________
* Ниянга - знахарь у зулусов, лечащий травами и заговорами.

И я пошел осматривать Старую Корову - не потому, что чувствовал к ней
особое сострадание, так как, по правде сказать, она была очень неприятной
старухой. Это была брошенная жена какого-то предводителя, на которой в
незапамятные времена женился хитрый Умбези из политических соображений. Я
пошел к ней в надежде услышать что-нибудь о Мамине, которой я
заинтересовался.
Войдя в хижину, я нашел женщину, прозванную Старой Коровой, в плачевном
состоянии. Она лежала на полу, запятнанная кровью, вытекавшей из ее раны,
окруженная толпой женщин и детей. Через определенные промежутки она
испускала страшный вопль и объявляла, что умирает, после чего все
присутствовавшие тоже начинали вопить. Короче говоря, это был ад кромешный.
Попросив Умбези очистить хижину от посторонних, я отправился за
лекарствами. Тем временем я приказал своему слуге Скаулю обмыть рану. Скауль
выглядел очень забавно, с светло-желтым оттенком кожи, так как в нем была
сильная примесь готтентотской крови. Вернувшись десять минут спустя от
своего фургона, я услышал еще более ужасающие вопли, хотя хор вопивших стоял
теперь вокруг хижины. В этом не было ничего удивительного, так как, войдя в
хижину, я застал Скауля, подправлявшего ухо Старой Коровы тупыми ножницами.
- О Макумазан, - проговорил Умбези хриплым шепотом, - не лучше ли,
может быть, оставить ее в покое? Если она истечет кровью, то, во всяком
случае, она станет спокойнее.
- Человек ты или гиена? - накинулся я на него и принялся за дело,
заставив Скауля придерживать между коленями голову несчастной женщины.
Наконец все было кончено. Я проделал простую операцию - прижег ей ухо
сильным раствором ляписа.
- Вот, мать, - сказал я, оставшись с ней наедине в хижине, так как
Скауль убежал, укушенный Старой Коровой в ногу, - теперь ты не умрешь.
- Нет, гадкий ты белый человек, - зарыдала она, - я не умру, но что
стало с моей красотой!
- Ты станешь еще красивее, чем когда-либо, - ответил я. - Ни одна
женщина не будет иметь уха с таким изгибом. Но, кстати, скажи мне, где
Мамина?
- Я не знаю, где она, - сказала она со злобой, - но я отлично знаю, где
бы она была, если бы на то была моя воля. Это она, эта скверная девчонка, -
тут она прибавила несколько сочных эпитетов, которых я не хочу повторять, -
навлекла на меня это несчастие. Мы слегка с ней поссорились вчера, и так как
она колдунья, то она напророчила мне беду. Да, когда я случайно оцарапала ей
ухо, она сказала, что скоро мое ухо будет сожжено, и вот теперь оно
действительно горит, как в огне.
Это было несомненно верно, так как ляпис начал оказывать свое действие.
- Ох, белый дьявол, - застонала она, - ты околдовал меня, ты наполнил
мою голову огнем.
Затем она схватила глиняный горшок и швырнула его в меня со словами: