"Генри Райдер Хаггард. Рассказы охотника" - читать интересную книгу автора

природа задумалась над некой трагедией, что разыгрывалась перед ее взорами.
Тишина эта напоминала о смерти, а одиночество - о могиле.
- Машуне, - сказал я наконец, - где же Ханс? Из-за него у меня тяжело
на сердце.
- Не знаю, отец мой, не знаю. Может быть, он устал и заснул, а может,
заблудился.
- Машуне, ты же не ребенок, чтобы болтать такие глупости, - ответил
я. - Скажи мне, видел ли ты хоть раз за все годы, проведенные на охоте бок о
бок со мной, чтобы готтентот заблудился или заснул на пути в лагерь?
- Нет, Макумазан (это, милые дамы, прозвище, данное мне аборигенами.
Оно означает - "человек, который встает ночью" или "который всегда
бодрствует"). Я не знаю, где он.
Так мы переговаривались, и ни один не хотел произнести вслух то, о чем
думал про себя. А думали мы о том, что с бедным готтентотом случилось
несчастье.
- Машуне, - сказал я после долгого молчания, - спустись к воде и нарви
зеленых растений, что растут там. Я проголодался, мне нужно поесть.
- Нет, отец мой, там, наверное, собрались духи. Ночью они выходят из
воды и рассаживаются по берегам, чтобы просохнуть. Мне сказал об этом один
исануси.[21]
При свете дня Машуне был храбрецом, каких я мало встречал, но суеверия
имели над ним большую власть, чем над цивилизованными людьми.
- Что ж, мне самому идти, дуралей? - строго спросил я.
- Нет, Макумазан, если твое сердце тоскует по этой странной траве, как
сердце больной женщины, то я пойду, даже если духи сожрут меня.
И он действительно пошел к берегу и вернулся с большой охапкой
кресс-салата, который я принялся жадно есть.
- А ты разве не голоден? - спросил я рослого зулуса, смотревшего мне в
рот.
- Никогда я еще не был так голоден, отец мой.
- Тогда ешь, - протянул я ему пучок кресс-салата.
- Нет, Макумазан, я не стану есть траву...
- Не станешь есть - умрешь с голоду. Ешь, Машуне.
Некоторое время он с сомнением разглядывал кресс-салат, а затем схватил
несколько листьев и засунул их в рот с жалобным воплем.
- О, неужели я родился для того, чтобы питаться зеленой травой, как
бык? Знай моя мать такое, она убила бы меня при рождении!
Так он причитал, поедая кресс-салат пучок за пучком. Прикончив все,
Машуне заявил, что живот его полон дрянью, которая холодит внутренности, как
"снег на горе". В другое время я бы рассмеялся - уж очень забавно он изложил
свои мысли! Зулусы не любят растительной пищи.
Едва мы покончили с едой, как услышали громкое рыканье льва, который,
видимо, прогуливался гораздо ближе к шалашу, чем нам хотелось бы.
Вглядываясь в темноту и настороженно прислушиваясь, я различил блеск больших
желтых глаз и хриплое дыхание. Мы громко закричали, а Машуне подбросил
сучьев в костер, чтобы огонь отпугнул льва. Это помогло; на некоторое время
лев исчез.
Вскоре взошла круглая луна, накинув на все серебристый покров. Редко
видел я такое красивое полнолуние. Помню, что, сидя в шалаше, я мог
разобрать в ярком свете неясные карандашные заметки в моей записной книжке.