"Генри Райдер Хаггард. Рассказы охотника" - читать интересную книгу автора

Как только появилась луна, к озерку у подножия холма потянулась дичь. С
моего места было видно, как звери проходили по небольшой возвышенности
справа от нас на водопой. Один самец крупной антилопы эланд остановился
ярдах в двадцати от шалаша и подозрительно оглядывал его. Прекрасная голова
и ветвистые рога животного четко выделялись на фоне неба. Я собрался было
подстрелить его в надежде обеспечить нас мясом, но тут же вспомнил, что
осталось всего два патрона, а попасть в цель ночью чрезвычайно трудно, и
отказался от своего намерения. Эланд спустился к воде. Через минуту-другую
оттуда донесся сильный всплеск, а затем быстро-быстро застучали копыта
животного, пустившегося в галоп.
- Что это, Машуне? - спросил я.
- Тот проклятый лев, бык его чуять, - ответил зулус на английском
языке, о котором имел весьма смутное представление.
Не успел он произнести эти слова, как на противоположном берегу озерка
послышался звук, похожий на стон. В ответ совсем близко от нас раздался
громкий прерывистый рев.
- Клянусь Юпитером! - сказал я. - Их двое. Они упустили антилопу; как
бы им не вздумалось теперь поохотиться за нами.
Мы подбросили еще сучьев в огонь и принялись кричать. Львы удалились.
- Машуне, - сказал я, - посторожи, пока луна не станет вон над тем
деревом, - к тому времени пройдет половина ночи. Тогда разбуди меня. Да
смотри в оба, не то львы быстро доберутся до твоих негодных костей. Мне надо
немного вздремнуть, иначе я не выдержу.
- Нкоси! - ответил зулус. - Спи, отец мой, спи спокойно. Мои глаза
будут открытыми, словно звезды, и, как звезды, они будут сторожить тебя.
Несмотря на слабость, я не сразу смог последовать его совету. Начать с
того, что у меня болела голова от лихорадки, а тревога за готтентота Ханса
еще усиливала эту боль. Не меньшую тревогу внушала мне и наша судьба: как мы
пройдем сорок миль до Бамангвато с израненными ногами, на пустой желудок,
имея всего лишь два патрона? Не прибавляло спокойствия и сознание того, что
поблизости во мраке бродит голодный лев, а то и целая стая; хотя такое уже
случалось со мной, внимание было напряжено, а это мешало уснуть. Помнится, в
довершение всех бед я томился по трубочке с табаком, но мечтать о ней тогда
было все равно что хотеть достать луну с неба.
В конце концов я забылся неспокойным сном, в котором было не меньше
кошмарных видений, чем колючек на опунции. Мне, к примеру, снилось, что я
наступил босой ногой на кобру, которая встала на хвост и шипела мне в самое
ухо: "Макумазан". Шипение повторялось и повторялось, пока я наконец не
проснулся.
- Макумазан, там, там, - шептал мне в ухо знакомый голос.
Приподнявшись еще в полусне, я открыл глаза. Машуне стоял подле меня на
коленях и указывал в сторону озерка. Глянув туда, я увидел такое, что
заставило вскочить меня, старого охотника, каким я был уже в ту пору.
Шагах в двадцати от нашего шалаша возвышался большой термитник, а на
вершине, сдвинув все четыре лапы, чтобы уместить свое массивное тело, стояла
крупная львица. При ярком свете луны я видел, что она пристально смотрела
прямо на шалаш, а потом опустила голову и принялась лизать лапы.
Машуне сунул мне винтовку "мартини", прошептав, что она заряжена. Я
приник к ложу, попытался прицелиться, но тут же понял, что даже при таком
ярком свете не вижу мушки. Стрелять было бы безумием - я мог промахнуться