"Генри Райдер Хаггард. Мари ("Зулусский цикл" #1)" - читать интересную книгу автора

иметь общего с тем, что он назвал "пари на деньги", и за исключением меня,
здесь не было больше никого настолько грамотного, чтобы написать длинный
документ.
Затем мы оба подписали его, и я подумал тогда, что Эрнан Перейра сделал
это не особенно охотно. Если мое выздоровление пойдет достаточно быстро,
дата состязания будет установлена на той неделе. На случай какого-нибудь
разногласия, хеер Ретиф, который оставался в Марэсфонтейне или по-соседству,
был назначен рефери. Также было предусмотрено, что ни один из нас не должен
посещать назначенное место, или стрелять в гусей до состязания.
Однако, нам была предоставлена свобода практиковаться в стрельбе по
любой другой цели, пользуясь ружьями по своему выбору. Когда все это было
оговорено, меня, сильно утомленного такими утренними эмоциями, втащили назад
в комнату. Сюда же принесли мне обед, приготовленный Мари. Когда я быстро,
ибо свежий воздух придал мне аппетит, расправился с едой, вошел мой отец,
сопровождаемый хеером Марэ, и они завели разговор.
Марэ вежливо спросил меня, достаточно ли я окреп, чтобы возвратиться
сегодня после обеда домой, в миссию, на рессорной тележке, лежа на покрытом
шкурой матраце. Я ответил: "Конечно!". Так я ответил бы даже будучи при
смерти, ибо видел, что он хочет избавиться от меня.
- Ты можешь подумать, Аллан, - сказал он с явным смущением, - что я
негостеприимный человек. И это по отношению к тебе, кому я многим обязан! Но
ты и мой племянник Эрнан, видно, невзлюбили друг друга, а, как ты можешь
догадаться, сделавшись почти нищим, я не желал бы иметь неприятности с
единственным богатым членом нашей семьи.
Я сухо ответил, что не хочу быть причиной каких-либо неприятностей.
Мне, однако, казалось, что хеер Перейра специально подстроил этот разговор,
чтобы высмеять меня, чтобы показать, какое я жалкое создание по сравнению с
ним, - ведь я всего лишь больной мальчик, который ровно ничего не стоит...
- Я знаю, - сказал Марэ смущенно, - мой племянник чересчур удачлив в
жизни и кое-что в его манерах подавляет. Он забывает, что в битве не всегда
побеждают сильные, а в скачке - быстрые, он, молодой, богатый и красивый, но
испорченный с самого детства. Мне очень жаль, но если я не могу помочь, то
должен примириться... Если я не могу сварить мою пищу, я вынужден ее есть
сырой! К тому же, Аллан, разве ты никогда не слышал, что ревность делает
людей невоспитанными и несправедливыми? - и он многозначительно посмотрел на
меня.
Я не ответил, ибо когда не знаешь, что сказать, лучше всего промолчать,
а он продолжал:
- Я был рассержен, когда услышал об этом глупом состязании в стрельбе,
которое было затеяно без моего ведома и согласия. Если победит он, то будет
только больше смеяться над тобой, а если победишь ты, он рассердится...
- Это не мой промах, минхеер, - ответил я. - Он хотел принудить меня
продать кобылу, на которой он ездил без моего разрешения, и хвастал своей
меткой стрельбой... Так что в конце концов я разозлился и вызвал его на
состязание.
- Не обижайся, Аллан, я не упрекаю тебя. Ты еще простодушный юноша, а
ведь с ним не стоит иметь дело, особенно, если он рискует своими деньгами.
Ведь эта прекрасная кобыла является твоим единственным сокровищем и мне было
бы жаль увидеть, как ты расстаешься с животным, сделавшим нам столько добра
Ну, ладно, что ж поделаешь, быть может, обстоятельства положат конец этому