"Патриция Хайсмит. В тихом омуте" - читать интересную книгу автора

столько лет мучает совесть, это никуда не годится. Лучше оставила бы ты меня
в покое. И ради Бога не закатывай сцены. Эстер действительно в последнее
время частенько закатывала мужу сцены, раскапывая прошлое, как птичка груду
прелых старых листьев, и извлекая на свет Божий то одно, то другое. Рон
надеялся, что это у нее временное и скоро пройдет. Его самого прошлое
особенно не беспокоило и не интересовало. О своей первой жене, Дороти, он
вспоминал без сожалений и терзаний. С годами притупилась даже жажда мести,
вызванная ее поведением во время развода. Разводы в Канаде не так уж часты,
и их не просто добиться, а у супругов Гэлловей получился некрасивый скандал,
который широко комментировали все газеты округа и даже соседних штатов.
Эстер опустила руки и отвернулась от зеркала.
- Говорят, она умирает.
- Она уже не первый год умирает, - грубо сказал Гэлловей.- А кто тебе
это сказал?
- Гарри.
- Гарри - торговец таблетками. Ему нравится думать, что все вокруг
умирают.
- Рон!
- Мне не хочется быть невежливым, но, если я тотчас не тронусь в путь,
я заставлю ребят дожидаться меня в охотничьем домике.
- Сторож их впустит.
- Даже в этом случае я, как хозяин, должен прибыть туда первым.
- Они займутся выпивкой и не обратят на это внимания.
- Ты во что бы то ни стало хочешь затеять спор?
- Нет. В самом деле не хочу. Пожалуй, мне просто хочется поехать с
тобой.
- Ты же не любишь рыбалку. Только и стонешь, как тебе жаль бедных
рыбок, которые не заслужили, чтобы им всаживали крючок в глотку.
- Хорошо, Рон, хорошо. - Эстер как-то нерешительно подошла к мужу,
положила ему руки на плечи и поцеловала в щеку. - Желаю тебе приятно
провести время. Не забудь попрощаться с мальчиками. Может, в другой раз
поедем вместе.
- Может быть.
Когда Эстер выходила из спальни мужа, вид у нее был немного грустный,
будто она заразилась от Телмы спиритическим духом и предчувствовала, что
другого раза не будет, да и на этот раз что-то не так.
Гэлловей минутку постоял в дверях, прислушиваясь к шелесту платья и
стуку каблучков, приглушенному ковровой дорожкой на лестнице.
И вдруг, сам не зная почему, он громко и торопливо позвал жену:
- Эстер! Эстер!
Однако входная дверь уже захлопнулась за ней, и Гэлловей почувствовал
облегчение от того, что она его не услышала, ибо он и сам не знал, что
собирался ей сказать. Зов его вырвался из недоступной ему части его
сознания, он не мог сообразить, почему и для чего позвал Эстер.
Рон прислонился к косяку двери, у него кружилась голова, и он тяжело
дышал, словно проснулся, задыхаясь от кошмара, содержание которого забыл, а
физические симптомы испуга остались.
"Я болен, - подумал он. - Незачем ей было так на меня наскакивать. Я
болен. Пожалуй, лучше бы остаться дома и вызывть врача".
Но по мере того как дыхание восстанавливалось, а головокружение